Тоне Светина - Волчата

За чаем дети наперебой рассказывали ему о том, как они учатся, ходят в церковь, играют, у кого лучше отметки, кто лучше себя ведет. Кудела похвалил их и принялся раздавать гостинцы. Дети визжали от восторга.

Много раз он хотел рассказать сестре, что его каждую ночь преследуют кошмары. Но рассказывать об этом можно только тому, кто поймет тебя. Ему казалось, что среди расстрелянных им людей он видит собственного сына, сестру, ее детей, свою мать и отца. Он набрасывался на солдат с дикими обвинениями: «Вы убили наших, моих!.. Чем они вам помешали?» Но солдаты в ответ спокойно отвечали: «Это вы их убили, господин сотник, вы, а не мы».

Кудела выпил еще одну рюмку сливовицы, чтобы набраться храбрости перед разговором с сестрой. Потом он заговорил и, пока рассказывал, видел, как менялось выражение ее лица, как оно бледнело. Хелену охватил страх, глаза ее наполнились испугом — такими были глаза тех, кого усташи расстреливали на берегу реки.

— Анте, значит, это правда, что вы убивали женщин и детей, если они теперь тебе снятся?

Она смотрела ему прямо в глаза, и соврать ей Кудела не смог. Раньше, например, когда мать спрашивала его о войне, ему это удавалось.

— Да, это правда, — ответил он Хелене. — Сотни, тысячи, если хочешь знать…

Лицо сестры стало пунцовым.

— А вы что, на луне живете, ты и твой муж? — попытался защищаться Кудела. — Идет борьба не на жизнь, а на смерть. Это вам не в удобной квартире сидеть и работать в министерстве продовольствия, как твой муж. Пока вы тут своих детей растите, других детей убивают. Ты разве этого не понимаешь?..

Но сестра молчала и только крестилась.

Кудела язвительно продолжал:

— Пришло время и тебе узнать правду, спуститься с небес на землю. Вы здесь все сыты, обеспечены, а другие в это время с голоду мрут. Детей на Козаре стреляют как зайцев, их мучают до смерти в лагерях, проводят на них разные опыты…

— Боже, что ты такое говоришь?! Не лишился ли ты рассудка? Разве это возможно, чтобы мой брат занимался подобными делами?

— Возможно. Вот поэтому-то я и извелся весь, так плохо выгляжу. Но я не сумасшедший.

— Ты хочешь, наверное, навести на наш дом, на наших детей кару божью?! Ты сам во всем виноват!

— Сестра, ты совсем рехнулась. Не я один виноват — виноват и твой муж, виноват мой начальник, ты виновата, все мы виноваты, все! С немцами снюхались, вот почему…

— Анте, только церковь поможет тебе. — Пошатываясь, словно выпила вина, она подошла к двери и скрылась за ней. Войдя вслед за сестрой в спальню, Кудела увидел, что сестра лежит на кровати и рыдает.

Майор Кудела не прислушался к совету сестры. Искать спасения в исповеди было бессмысленно. Но если он добровольно явится в контрразведку, ему с радостью накинут петлю на шею. По собственному опыту он знал, что главари усташей могут быть безжалостными не только к врагам, но и к своим людям. Кто им не нужен, кто встал на пути, должен умереть. От такого, как он, избавляются быстро и без предрассудков. Поэтому Кудела взял с сестры клятву, что она ничего не станет рассказывать мужу, который, Кудела знал это, обязательно донесет на него, чтобы еще сильнее упрочить свое положение. Когда другие гибнут, такие, как он, добиваются в тылу повышения по службе.

Неподалеку от штаба Кудела встретил знакомого офицера, служившего в концлагере. К нему Кудела направлял тех, кого «Независимое государство Хорватия» приговорило к смерти.

Выпив по рюмке сливовицы в ближайшем ресторанчике, они разговорились. Знали они друг друга еще по работе в буржуазной Югославии, работали вместе и в Италии, готовясь к террористическим актам, а потому доверяли один другому.

Когда бутылка опустела, Кудела спросил:

— Послушай, Стево, разве не мы с тобой проложили первую борозду, создавая наше новое государство и разрушая старое? Правда, мы только руки и штыки усташского движения, но не его мозг. Теперь ты понимаешь, о чем я говорю? Мы всегда точно выполняли приказы начальства, ни о чем не думали.

— Да, дорогой Анте, таков долг солдата. За него думают другие. А ты, похоже, начал уже размышлять?

— Начал. Я юрист по образованию и привык думать собственной головой.

— Это плохо, Анте. Если будешь думать вслух, долго не продержишься. Тебе представилась возможность, и ты ее использовал. Ты не относишься к числу тех, кто должен думать за всех нас. Твое дело — только выполнять.

— Я еще не сошел с ума, чтобы думать вслух, — горько рассмеялся Кудела. — Такие мысли приходят сами собой, и с этим ничего не поделаешь…