Тоне Светина - Волчата

Перед глазами Душко снова все поплыло. Тело его напряглось. Он отступил от Стипе на четыре шага, немного успокоился. Ребята, стоя полукругом, молчали и напряженно ждали.

Душко двумя руками поднял тяжелый пистолет. Усташ был совсем рядом. Глаза его вылезли из орбит, со лба лил пот, он весь дрожал в ожидании расплаты.

Сухой выстрел прогремел над долиной. Потом еще один, еще…

— За отца, за деда, за маму!.. За Илию, за Вуку, за Ненада, за Лазо!.. За всех замученных на Козаре!.. — вырывалось у него из груди. Он расстрелял всю обойму.

Голова усташа с взлохмаченными волосами ржавого цвета безжизненно упала на грудь. Стеклянные глаза уставились в жирную, влажную землю. Рубаха его покрылась кровавыми пятнами.

— Мертв, — чуть слышно произнес Душко, с трудом шевеля пересохшими губами. Взглянув на обступивших его ребят, он прочел в их глазах одобрение и восхищение.

— Теперь он уже никуда не убежит, никому больше не сделает зла, — тихо заметил Остоя.

— Получил по заслугам, — добавила Боса. — Его бы по кусочкам резать надо было…

Михайло как-то говорил им, что такой зверюга, как Стипе Баканяц, живуч как кошка и хитер. Несколько раз он попадался в руки партизанам, и каждый раз ему удавалось бежать.

Под деревьями легли густые тени. Ребята отвязали труп Стипе от дерева, оттащили в лес и там закидали ветками, чтобы усташи его сразу не нашли. А затем пошли по домам.

В погребе родного дома на Совиной горе умирал партизан Боро Гаич. Тиф и ранения сделали свое дело. Боро страшно исхудал, ослаб, но в глазах его еще светилась надежда на выздоровление. Больше всего на свете он любил землю, на которой родился, землю Гаичей. Никогда он не был так счастлив и горд, как тогда, перед боем на Козаре, когда дед Джуро сказал ему: «Боро, ты наследник земли Гаичей. Будешь хозяином дома, продолжишь дело наших предков и наш род».

Эти слова помогли ему, раненому и больному, преодолеть немалое расстояние через горы и долины, чтобы собственными глазами еще раз взглянуть на родной дом. Правда, пожар уничтожил все дома в селе, но земля осталась.

Солнечные лучи с трудом проникали в погреб, и Боро казалось, что он лежит в гробу. Перед его глазами возникали разорванное на части небо, языки пламени, расколотые скалы, горящая земля. Когда сознание возвращалось, снова вспоминалось далекое детство. Ему казалось, что он вышел на пашню, широкую, до самого горизонта, и почувствовал дыхание свежевспаханной земли. Земля дышала, он шел, бросал в нее зерна… А потом он корчевал деревья, чтобы на их месте посадить сад и смотреть, как набухают по весне почки на саженцах. И еще казалось ему, что дома его ждет жена Дара, та самая Дара, что была вместе с ним в партизанской бригаде… И маленькие ребятишки тоже ждут его…

Боро всегда любил Дару, даже когда она была невестой Илии, погибшего в начале войны от рук усташей. Как же он любил ее! Но счастье обычно никогда не бывает долгим. «Большое счастье всегда несчастье кличет», — часто говаривала мать Боро. В одном из боев, когда Дара выносила на себе раненых, ее сразило осколком. Боро сам вытащил ее из-под огня. Смертельно раненная, она умирала у него на руках и все время просила: «Боро, помни обо мне… Видно, не суждено мне стать твоей женой…» Так и умерла она, со взглядом, устремленным к чистому небу.

Силы постепенно оставляли Боро. Сколько раз приходила ему в голову шальная мысль застрелиться, но всякий раз он отметал ее, помня слова деда, что самоубийцы — это безвольные люди, плохо прожившие свою жизнь.

Он проснулся, когда в погреб спустился Душко. По лицу младшего брата Боро понял, что произошло нечто важное.

— Боро, я убил его…

— Кого ты убил?

— Стипе Баканяца, который наших мучил. Он признался, что и деда нашего убил на мельнице…

Неожиданно к Боро вернулись силы, и он, преодолевая слабость, произнес:

— Братец ты мой милый, с какой радостью я обнял бы тебя и расцеловал. Ты — гордость нашего рода, рода Гаичей… Ты честно выполнил свой долг, отомстил этому зверю за всех. Какое было бы счастье, если хотя бы ты единственный из всех нас остался бы жив…

Боро опять впал в забытье. Придя в себя через некоторое время, он позвал ребят, и они спустились в погреб. Боро словно подменили. Даже голос его теперь звучал громче.

— Душко, — сказал он брату, — я умираю. Ты спас нашу честь, и потому я умираю со спокойным сердцем. Отдаю тебе свою винтовку, командирский планшет и гранату. Когда-то дед Джуро завещал мне нашу землю. Теперь я передаю ее тебе. Война кончится, ты построишь новый дом, женишься, останешься здесь, на Козаре. Род Гаичей должен продолжаться. Так завещали нам дед, отец, мать… Так завещаю тебе и я… — Боро говорил все тише и тише. Из темноты на ребят смотрело его измученное лицо. — Душко, обещай, что исполнишь это мое последнее желание.