В Бирюк: Волчата [СИ]

Хорошо сани бегут. Чуть поскрипывают, чуть шуршат по снегу. Кони фыркают. Всё размеренное, спокойное. Воротник тулупа закрывает лицо, под тулупом тепло и уютно.

Красота! С детства радует. Обстановочка такая… на русскую классику похожая. Речка «подо льдом» у меня тут есть, называется — Десна. Лес, который «один чернеет», имеется — Брянский. Пушкина сюда не заносило, но он же гений! Он и «без занесения» так припечатает… точно — один в один. Одно слово: «Зимнее утро».

Ну, положим, кони у нас терпеливые. Других в оглобли в дальней дороге не ставят. И не один, а девять. Во всех трёх упряжках: идём в три тройки. Хорошо идём, резво. Под полтораста вёрст в день. Это тебе не обычный обоз, где возчики рядом с санями шагом плетутся. Поторапливаемся мы: последний день января, потом метели пойдут, потом — оттепели, дороги рухнут… А нам надо назад успеть обернуться. С этого… «берега, милого для меня».

Берег у нас у всех один, один на всех — берег Десны. А вот «милые» места на нём — разные. Мне «милее» всего то, где я в болоте клад закопал. «Золото княжны персиянской».

Такая куча золотишка, а лежит чёрте где. Без присмотра, без охраны… Не хорошо это, волнуюсь я. И вообще, активы надо консолидировать. Не в смысле: «все яйца в одну корзину», а в смысле: «в зоне оперативной досягаемости». С учётом здешних транспортных возможностей и состояния путей сообщения «зона досягаемости капиталовложений» — не больше сорока вёрст: «день — туда, день — обратно, день — там».

Опять же, появилось куда это всё «консолидировать»: дело у нас с Акимом идёт к нормальной вотчинке и, тьфу-тьфу чтоб не сглазить, к боярству. «Боярский сын Иван Рябина»… звучит.

Вот из-за золота закопанного я в этот поход и вляпался. «Жаба давит». Или можно сказать по-комсомольски:

Ну и ещё пара причин есть. Терпеть всю эту красоту вокруг.

Новый елнинский посадник, пришедший на место убитого при моём непосредственно-косвенном участии «росомаха», втянул своего старого знакомого — моего отчима Акима Яновича Рябину в какую-то «тайную миссию». Пообещав под это «вельми секретное дело» отсрочку по налогам «во устроение вотчинки». Ну и замял кое-какие неприятные для меня вопросы. Аким с радостью согласился. По сути — «в тёмную». Во время нашего пребывания в Елно он пытался мне это рассказать, но я тогда о другом думал, вот конкретно в момент рассказа у нас на дворе конёк с привязи сорвался — вожжа гнилая оказалась. А потом я закрутился, Аким обиделся….

Узнал я об этой договорённости только на Рождество. Аким Янович расчувствовался и тайком, «под рукой», сией великой радостью поделился. Как раз тогда, когда весь народ на льду реки у костров хороводы водил. Вручил сынку родненькому любименькому именной, так сказать, рождественский подарок. Тайно: такое на ёлку не повесишь, и в носок не положишь.

Да и вообще — ни в… куда.

Аким, явно, ожидал от меня восхищения его прозорливостью, высокими связями и дипломатическими успехами. Что я старательно и выражал весь вечер. Аким радостно и хитро улыбался, собирался в новый поход, вспоминал свои былые дела.

«Старый боевой конь бьёт копытом. Под звуки полкового оркестра».

Но когда дело дошло до дела, обнаружилось, что сожжённые «в поисках правды» в посадниковом суде руки у Акима ещё не выздоровели. И вообще: бойцом ему уже не быть. Никогда. «Копыта» — скопытились. Так что, исполнение давно обещанного и взаимно согласованного выкатывается… на кого бы вы подумали? Правильно: аз грешен есмь.

Я — не Визбор, я — Ванька. У меня всё однозначно: быть, любить, налить, повторить… Но смысл тот же: накуролесил? — Подымай свою задницу. Сокращённо — ПСЖ.