LibCat » Книги » Проза » Классическая проза » Джон Голсуорси - Собственник - английский и русский параллельные тексты

Джон Голсуорси - Собственник - английский и русский параллельные тексты

Здесь есть возможность читать онлайн «Джон Голсуорси - Собственник - английский и русский параллельные тексты» весь текст электронной книги совершенно бесплатно (целиком полную версию без сокращений). В некоторых случаях можно слушать аудио, скачать через торрент в формате fb2 и присутствует краткое содержание. Жанр: Классическая проза, на русском языке. Описание произведения, (предисловие) а так же отзывы посетителей доступны на портале библиотеки ЛибКат.

Читать книгу

Название:
Собственник - английский и русский параллельные тексты
Автор:
Джон Голсуорси
Жанр:
Классическая проза / на русском языке
Год:
неизвестен
ISBN:
нет данных
Рейтинг книги:
3 / 5. Голосов: 1
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:
Написать комментарий
Ваша оценка:
- 60
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5

Собственник - английский и русский параллельные тексты: краткое содержание, описание и аннотация

Предлагаем к чтению аннотацию, описание, краткое содержание или предисловие (зависит от того, что написал сам автор книги «Собственник - английский и русский параллельные тексты»). Если вы не нашли необходимую информацию о книге — напишите в комментариях, мы постараемся отыскать её.

«Сага о Форсайтах» известного английского писателя Дж. Голсуорси (1867 – 1933) – эпопея о судьбах английской буржуазной семьи, представляющей собой реалистическую картину нравов викторианской эпохи. «Собственник», первый роман цикла, рассказывает о веке, когда родовой инстинкт был главной движущей силой. Но никакие семейные устои, домашний очаг и собственность не могут противостоять хаосу, который вносит в жизнь человека Красота и Страсть.

Собственник - английский и русский параллельные тексты — читать онлайн бесплатно полную книгу (весь текст) целиком

Ниже представлен текст книги, разбитый по страницам. Система сохранения места последней прочитанной страницы, позволяет с удобством читать онлайн бесплатно книгу «Собственник - английский и русский параллельные тексты», без необходимости каждый раз заново искать на чём Вы остановились. Поставьте закладку, и сможете в любой момент перейти на страницу, на которой закончили чтение.

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

"Mrs. Chessman, Mrs. Septimus Small!"	- Миссис Чесмен, миссис Септимус Смолл!
Two ladies advanced.	Появились две леди.
The one in front, habited entirely in red, had large, settled patches of the same colour in her cheeks, and a hard, dashing eye.	Та, которая шла впереди, была одета во все красное, на щеках ее лежали широкие ровные пятна того же цвета, глаза смотрели жестко и вызывающе.
She walked at Swithin, holding out a hand cased in a long, primrose-coloured glove:	Она направилась прямо к Суизину, протягивая ему руку, затянутую в длинную светло-желтую перчатку.
"Well! Swithin," she said, "I haven't seen you for ages.	- Здравствуйте, Суизин, - сказала она, - целую вечность вас не видела.
How are you?	Как поживаете?
Why, my dear boy, how stout you're getting!"	Дорогой мой, как вы пополнели!
The fixity of Swithin's eye alone betrayed emotion.	Только напряженный взгляд Суизина выдал его чувства.
A dumb and grumbling anger swelled his bosom.	Глухой клокочущий гнев стеснял ему дыхание.
It was vulgar to be stout, to talk of being stout; he had a chest, nothing more.	Полнота вульгарна, и вульгарно говорить о том, что человек полнеет; у него широкая грудь, только и всего.
Turning to his sister, he grasped her hand, and said in a tone of command:	Повернувшись к сестре, он сжал ей руку и сказал повелительным тоном:
"Well, Juley."	- Здравствуй, Джули!
Mrs. Septimus Small was the tallest of the four sisters; her good, round old face had gone a little sour; an innumerable pout clung all over it, as if it had been encased in an iron wire mask up to that evening, which, being suddenly removed, left little rolls of mutinous flesh all over her countenance.	Миссис Септимус Смолл была самая высокая из четырех сестер; унылое выражение не сходило с ее добродушного круглого лица; кислая гримаса прочно застыла на нем, словно миссис Смолл вплоть до самого вечера просидела в проволочной маске, которая собрала ее неподатливую кожу в мелкие складочки.
Even her eyes were pouting.	Даже взгляд у нее был кислый.
It was thus that she recorded her permanent resentment at the loss of Septimus Small.	Все это служило для того, чтобы свидетельствовать о ее неизменном горе по поводу утраты Септимуса Смолла.
She had quite a reputation for saying the wrong thing, and, tenacious like all her breed, she would hold to it when she had said it, and add to it another wrong thing, and so on.	Она славилась тем, что всегда говорила что-нибудь несуразное и с упорством, характерным для всего ее племени, держалась за свои слова, подбавляя еще что-нибудь невпопад, и так без конца.
With the decease of her husband the family tenacity, the family matter-of-factness, had gone sterile within her.	Со смертью мужа форсайтская цепкость, форсайтская деловитость окостенели в ней.

A great talker, when allowed, she would converse without the faintest animation for hours together, relating, with epic monotony, the innumerable occasions on which Fortune had misused her; nor did she ever perceive that her hearers sympathized with Fortune, for her heart was kind.	Любительница поболтать, когда только ей представлялась такая возможность, она могла говорить часами без всякого оживления, рассказывая с эпической монотонностью о тех бесчисленных ударах, которые ей пришлось принять от судьбы; и ей никогда не приходило в голову, что слушатели становятся на сторону судьбы, - сердце у Джули было доброе.
Having sat, poor soul, long by the bedside of Small (a man of poor constitution), she had acquired, the habit, and there were countless subsequent occasions when she had sat immense periods of time to amuse sick people, children, and other helpless persons, and she could never divest herself of the feeling that the world was the most ungrateful place anybody could live in.	Долгие годы, проведенные у постели Смолла (человека слабого здоровья), сделали из нее сиделку, а таких случаев, когда бедняжке приходилось подолгу просиживать у постели больных - и детей и взрослых, - было множество, и она никак не могла расстаться с мыслью, что в мире слишком много неблагодарных людей.
Sunday after Sunday she sat at the feet of that extremely witty preacher, the Rev. Thomas Scoles, who exercised a great influence over her; but she succeeded in convincing everybody that even this was a misfortune.	Воскресенье за воскресеньем Джули благоговейно слушала преподобного Томаса Скоулза -блестящего проповедника, который имел на нее большое влияние; но ей удалось убедить всех, что даже в этом было ее несчастье.
She had passed into a proverb in the family, and when anybody was observed to be peculiarly distressing, he was known as a regular 'Juley.'	Она вошла в пословицу в семье, и когда кто-нибудь начинал хандрить, его называли "настоящая Джули".
The habit of her mind would have killed anybody but a Forsyte at forty; but she was seventy-two, and had never looked better.	Такие наклонности были способны уморить к сорока годам любого человека, только не Форсайта; но Джули уже стукнуло семьдесят два, а так хорошо, как сейчас, она никогда не выглядела.
And one felt that there were capacities for enjoyment about her which might yet come out.	Казалось, что Джули еще не утратила дара наслаждаться жизнью и наступит время, когда она сумеет доказать это.
She owned three canaries, the cat Tommy, and half a parrot-in common with her sister Hester;-and these poor creatures (kept carefully out of Timothy's way-he was nervous about animals), unlike human beings, recognising that she could not help being blighted, attached themselves to her passionately.	У нее были три канарейки, кот Томми и половина попугая - второй половиной владела ее сестра Эстер; и эти существа (которых всячески старались убрать с глаз Тимоти - он не переносил животных), в противоположность людям, признавали за своей хозяйкой право на хандру и были страстно привязаны к ней.
She was sombrely magnificent this evening in black bombazine, with a mauve front cut in a shy triangle, and crowned with a black velvet ribbon round the base of her thin throat; black and mauve for evening wear was esteemed very chaste by nearly every Forsyte.	В этот вечер она выглядела торжественно и пышно в черном бомбазиновом платье со скромной треугольной вставкой сиреневого цвета и бархаткой, повязанной вокруг тощей шеи; черное и сиреневое считалось чуть ли не у всех Форсайтов самыми строгими тонами для вечерних туалетов.
Pouting at Swithin, she said:	Надув губы, она сказала Суизину:
"Ann has been asking for you.	- Энн про тебя спрашивала.
You haven't been near us for an age!"	Ты не был у нас целую вечность!
Swithin put his thumbs within the armholes of his waistcoat, and replied:	Суизин засунул большие пальцы за проймы жилета и ответил: