LibCat » Книги » Проза » Классическая проза » Виктор Гюго - Отверженные (часть 2) английский и русский параллельные тексты

Виктор Гюго - Отверженные (часть 2) английский и русский параллельные тексты

Здесь есть возможность читать онлайн «Виктор Гюго - Отверженные (часть 2) английский и русский параллельные тексты» — ознакомительный отрывок электронной книги совершенно бесплатно, а после прочтения отрывка купить полную версию. В некоторых случаях можно слушать аудио, скачать через торрент в формате fb2 и присутствует краткое содержание. Жанр: Классическая проза, на русском языке. Описание произведения, (предисловие) а так же отзывы посетителей доступны на портале библиотеки ЛибКат.

Читать книгу

Название:
Отверженные (часть 2) английский и русский параллельные тексты
Автор:
Виктор Гюго
Жанр:
Классическая проза / на русском языке
Год:
неизвестен
ISBN:
нет данных
Рейтинг книги:
4 / 5. Голосов: 1
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:
Написать комментарий
Ваша оценка:
- 80
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5

Отверженные (часть 2) английский и русский параллельные тексты: краткое содержание, описание и аннотация

Предлагаем к чтению аннотацию, описание, краткое содержание или предисловие (зависит от того, что написал сам автор книги «Отверженные (часть 2) английский и русский параллельные тексты»). Если вы не нашли необходимую информацию о книге — напишите в комментариях, мы постараемся отыскать её.

Один из лучших романов Гюго — «Отверженные». Это громадная эпопея, представляющая целую энциклопедию французской жизни начала XIX века. Сюжет романа чрезвычайно увлекателен, судьбы его героев удивительно связаны между собой неожиданными и таинственными узами. Его основная идея — это путь от зла к добру, моральное совершенствование как средство преобразования жизни.

Отверженные (часть 2) английский и русский параллельные тексты — читать онлайн ознакомительный отрывок

Ниже представлен текст книги, разбитый по страницам. Система сохранения места последней прочитанной страницы, позволяет с удобством читать онлайн бесплатно книгу «Отверженные (часть 2) английский и русский параллельные тексты», без необходимости каждый раз заново искать на чём Вы остановились. Поставьте закладку, и сможете в любой момент перейти на страницу, на которой закончили чтение.

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

That word was for him like the sound of the trump on the Day of Judgment; and, after having reflected upon Jean Valjean for a long time, his final gesture had been to turn away his head. Vade retro.	Последнее слово звучало в его ушах трубным гласом правосудия, и после долгого размышления над Жаном Вальжаном он кончил тем, что отвратился от него Vade retro. Изыди (Сатана) (лат.).
Marius, if we must recognize and even insist upon the fact, while interrogating Jean Valjean to such a point that Jean Valjean had said:	Следует отметить и даже подчеркнуть, что, расспрашивая Жана Вальжана, - а ведь тот даже сказал ему
"You are confessing me," had not, nevertheless, put to him two or three decisive questions.	"Вы исповедуете меня", - Мариус, однако, не задал ему двух-трех вопросов, имевших решающее значение.
It was not that they had not presented themselves to his mind, but that he had been afraid of them.	И не потому, чтобы они не вставали перед ним, -он их боялся.
The Jondrette attic?	Чердак Жондрета?
The barricade?	Баррикада?
Javert?	Жавер?
Who knows where these revelations would have stopped?	Кто знает, к чему привели бы эти разоблачения?
Jean Valjean did not seem like a man who would draw back, and who knows whether Marius, after having urged him on, would not have himself desired to hold him back?	Жан Вальжан был, по-видимому, не способен отступать, и, кто знает, не захотелось ли бы самому Мариусу. толкнувшему его на признание, остановить его?
Has it not happened to all of us, in certain supreme conjunctures, to stop our ears in order that we may not hear the reply, after we have asked a question?	Не случалось ли нам всем, мучаясь страшными подозрениями, задать вопрос и тут же заткнуть уши, чтобы не слышать ответа?
It is especially when one loves that one gives way to these exhibitions of cowardice.	Тем, кто любит, особенно свойственно подобное малодушие.
It is not wise to question sinister situations to the last point, particularly when the indissoluble side of our life is fatally intermingled with them.	Неблагоразумно исследовать до дна обстоятельства, таящие угрозу против нас самих да еще связанные роковым образом с тем, что неотторжимо от нашей жизни.
What a terrible light might have proceeded from the despairing explanations of Jean Valjean, and who knows whether that hideous glare would not have darted forth as far as Cosette?	Кто знает, какой ужасный свет могли пролить на всё безрассудные признания Жана Вальжана, кто знает, не может ли дотянуться этот омерзительный луч и до Козетты?
Who knows whether a sort of infernal glow would not have lingered behind it on the brow of that angel?	Кто знает, не останется ли на челе ангела мерцающий отсвет адского пламени?
The spattering of a lightning-flash is of the thunder also.	Самая короткая вспышка молнии сопровождается громовым ударом.
Fatality has points of juncture where innocence itself is stamped with crime by the gloomy law of the reflections which give color.	Воля рока такова, что даже сама невинность обречена нести па себе клеймо греха, став жертвой таинственного закона отражения.
The purest figures may forever preserve the reflection of a horrible association.	Случается, что на самых чистых созданиях навеки остается след отвратительного соседства.
Rightly or wrongly, Marius had been afraid.	Прав был Мариус или не прав, но он этого боялся.

He already knew too much.	Он и так узнал слишком много.
He sought to dull his senses rather than to gain further light.	Ему хотелось не столько все понять, сколько все забыть.
In dismay he bore off Cosette in his arms and shut his eyes to Jean Valjean.	Полный смятения, он словно спешил унести Козетту в своих объятиях, отвращая взгляд от Жана Вальжана.
That man was the night, the living and horrible night.	Тот человек был сродни ночи, ночи одушевленной и страшной.
How should he dare to seek the bottom of it?	Как отважиться углубиться в нее?
It is a terrible thing to interrogate the shadow.	Нет ничего ужаснее, чем допрашивать тьму.
Who knows what its reply will be?	Кто знает, что она ответит?
The dawn may be blackened forever by it.	Заря могла стать омраченной навеки.
In this state of mind the thought that that man would, henceforth, come into any contact whatever with Cosette was a heartrending perplexity to Marius.	В таком душевном состоянии Мариус не мог не тревожиться о том, что этот человек и дальше будет иметь какое-то отношение к Козетте.
He now almost reproached himself for not having put those formidable questions, before which he had recoiled, and from which an implacable and definitive decision might have sprung.	Он почти упрекал себя за то, что отступил, что не задал тех роковых вопросов, за которыми могло последовать неумолимое, бесповоротное решение.
He felt that he was too good, too gentle, too weak, if we must say the word.	Он считал, что был слишком добр, слишком мягок и, скажем прямо, слишком слаб.
This weakness had led him to an imprudent concession.	Эта слабость толкнула его на неосторожную уступку.
He had allowed himself to be touched.	Он позволил себе растрогаться.
He had been in the wrong.	И напрасно.
He ought to have simply and purely rejected Jean Valjean.	Он должен был просто-напросто оттолкнуть Жана Вальжана.
Jean Valjean played the part of fire, and that is what he should have done, and have freed his house from that man.	Жан Вальжан был искупительной жертвой; следовало принести эту жертву и избавить свой дом от этого человека.
He was vexed with himself, he was angry with that whirlwind of emotions which had deafened, blinded, and carried him away.	Мариус досадовал на себя, он роптал на внезапно налетевший вихрь, который оглушил, ослепил и увлек его.
He was displeased with himself.	Он был недоволен собой.
What was he to do now?	Что теперь будет?
Jean Valjean's visits were profoundly repugnant to him.	Мысль о том, что Жан Вальжан станет навещать Козетту, вызывала в нем глубочайшее отвращение.
What was the use in having that man in his house?	Зачем ему этот человек?
What did the man want?	Что делать?
Here, he became dismayed, he did not wish to dig down, he did not wish to penetrate deeply; he did not wish to sound himself.	Здесь он становился в тупик, он не хотел доискиваться, не хотел углубляться, не хотел разбираться в самом себе.