Герман Гессе: Сиддхартха - английский и русский параллельные тексты

Siddhartha was thus loved by everyone.Все любили Сиддхартху.He was a source of joy for everybody, he was a delight for them all.Во всех он вселял радость, для всех был утехой.But he, Siddhartha, was not a source of joy for himself, he found no delight in himself.Но сам он, Сиддхартха, не ведал радости, не знал утех.Walking the rosy paths of the fig tree garden, sitting in the bluish shade of the grove of contemplation, washing his limbs daily in the bath of repentance, sacrificing in the dim shade of the mango forest, his gestures of perfect decency, everyone's love and joy, he still lacked all joy in his heart.Гуляя по розовым дорожкам сада, среди смоковниц, сидя под голубоватой сенью Рощи Созерцания, совершая ежедневные очистительные омовения, принося жертвоприношения в тенистой глубине манговой рощи, с отменной благопристойностью в каждом своем движении, всеми любимый, всем радуя взоры, - сам он, однако, не находил радости в своем сердце.Dreams and restless thoughts came into his mind, flowing from the water of the river, sparkling from the stars of the night, melting from the beams of the sun, dreams came to him and a restlessness of the soul, fuming from the sacrifices, breathing forth from the verses of the Rig-Veda, being infused into him, drop by drop, from the teachings of the old Brahmans.В струях речных вод, в мерцании ночных светил, в сиянии солнечных лучей мелькали перед ним образы, носились неугомонные мысли. Грезы и душевную тревогу навевали на него и курение жертвенного фимиама, и стихи Ригведы, и поучения древних брахманов.Siddhartha had started to nurse discontent in himself, he had started to feel that the love of his father and the love of his mother, and also the love of his friend, Govinda, would not bring him joy for ever and ever, would not nurse him, feed him, satisfy him.И Сиддхартха познал муки неудовлетворенности. Он почувствовал, что любви родителей, любви Г овинды, его друга, недостаточно, чтобы навсегда и всецело осчастливить, успокоить и насытить его.

He had started to suspect that his venerable father and his other teachers, that the wise Brahmans had already revealed to him the most and best of their wisdom, that they had already filled his expecting vessel with their richness, and the vessel was not full, the spirit was not content, the soul was not calm, the heart was not satisfied.	Он догадывался, что его достопочтенный отец и другие его учителя - мудрые брахманы уже передали ему большую и лучшую часть своей мудрости, что они уже передали все свое богатство в его алчущий сосуд, - но не наполнился сосуд, не удовлетворена мысль, не успокоилась душа, не умиротворено сердце.
The ablutions were good, but they were water, they did not wash off the sin, they did not heal the spirit's thirst, they did not relieve the fear in his heart.	Омовения вещь хорошая, - но не водою же смыть грех, утолить жажду души, унять тревогу сердца?
The sacrifices and the invocation of the gods were excellent-but was that all?	Превосходны жертвоприношения и вознесения молитв к богам - но разве этого достаточно?
Did the sacrifices give a happy fortune?	Разве жертвоприношения дают счастье?
And what about the gods?	А боги?
Was it really Prajapati who had created the world? Was it not the Atman, He, the only one, the singular one?	Действительно ли творцом мира был Праджапати, а не Атман - Он, Единственный, Всеединый?
Were the gods not creations, created like me and you, subject to time, mortal? Was it therefore good, was it right, was it meaningful and the highest occupation to make offerings to the gods?	Ведь и боги существа сотворенные, как я и ты, подчиненные времени, преходящие... И хорошо ли в таком случае, правильно ли, имеет ли смысл приносить им жертвы?
For whom else were offerings to be made, who else was to be worshipped but Him, the only one, the Atman?	Кому же и приносить жертвы, кому поклоняться, как не Ему, Единственному, Атману?
And where was Atman to be found, where did He reside, where did his eternal heart beat, where else but in one's own self, in its innermost part, in its indestructible part, which everyone had in himself?	И где искать Атмана, где Он пребывает, где бьется Его извечное сердце? Где, как не в собственном Я, в его сокровенной глубине, в том неуничтожаемом, что каждый носит в себе?
But where, where was this self, this innermost part, this ultimate part?	Но где же, где это Я, это сокровенное, это начало начал?
It was not flesh and bone, it was neither thought nor consciousness, thus the wisest ones taught.	Оно не в плоти и не в крови, не в мысли и не в сознании, - учат мудрейшие.
So, where, where was it?	Где оно тогда?
To reach this place, the self, myself, the Atman, there was another way, which was worthwhile looking for?	Существует ли иной путь, чтоб проникнуть туда, к этому Я, ко мне, к Атману? И стоит ли его искать?
Alas, and nobody showed this way, nobody knew it, not the father, and not the teachers and wise men, not the holy sacrificial songs!	Увы, никто не может указать этот путь, никто не знает его, - ни отец, ни наставники и мудрецы, ни священные жертвенные песнопения.
They knew everything, the Brahmans and their holy books, they knew everything, they had taken care of everything and of more than everything, the creation of the world, the origin of speech, of food, of inhaling, of exhaling, the arrangement of the senses, the acts of the gods, they knew infinitely much-but was it valuable to know all of this, not knowing that one and only thing, the most important thing, the solely important thing?	Все-то они - брахманы и их священные книги -знают, всем-то и даже более чем всем они интересовались - творением мира, происхождением речи, пищи, вдыхания и выдыхания, соотношением чувств, деяниями богов. Бесконечно много знают они, - но какую цену имеет все это знание, если не знаешь Единого и Единственного, важнейшего, единственно важного?

Читать дальше