Михаил Коцюбинский - Повести рассказы. Стихотворения. Поэмы. Драмы

И для себя.
А разве это плохо? Я, признаться,
Не приспособлена ходить в ярме
Так, как твоя сестра.

Ты и не ходишь.

Ты думаешь, от этого мне легче?

А раз не легче, так сама работай.

Есть у людей на то рабыни.

Это,
Нерисса, странно слышать от тебя.

Не оттого ль, что я была рабыней?
Так что ж, я б заработала на воле
Тем, чем тогда, коль ты бы мне позволил.
А если никому я не нужна
И всем мешаю, как порог высокий,
Ты виноват один.

Родная, хватит…

Так разреши мне выступать в театре,
И я твою сестру озолочу,
А матери невесткой стану милой.
Я больше заработаю за танцы,
Чем ты за пенье и свое искусство.

Нерисса, будет! Это голос горя,
И в этом я повинен. Извини!
(Целует ее, она прижимается к нему с видом обиженного ребенка.)
Любимая! Сокровище! Не дам,
Не дам тебя толпе на поруганье!
И к ней на оргию ты не пойдешь, —
Она понять не может, что такое
Святая оргия, служенье богу!

А ты бывал на оргиях?

Давно.
Еще подростком. Здесь, в Коринфе, тайно
Гетерия {78} певцов существовала:
Ведь римляне содружество любое
Считают преступленьем.

Что же, были
Те оргии пышны?

Представь себе:
В таких домах мы собирались часто,
Как этот мой…

Ах, так!..

У нас в кратерах {79}
Вода торжествовала над вином.
Цветы у нас бывали лишь в ту пору,
Когда они цвели в садах и в поле,
Когда ж сходила в тартар Персефона {80} ,
Она все украшенья отнимала.

А оргии бывают без цветов?

У нас бывали, шумные какие!

Они же были тайными, сказал ты?
Так что же, буйство оргий не слыхали
Чужие со двора?

А разве можно
Услышать было, как сердца стучали,
И разве глаз горячее сиянье
Могло пройти сквозь каменные стены?

А ваши песни?

Вдохновеньем были
Они сильны, — не гулом голосов,
И в сдержанном вздыханье тихих струн
Угадывать могли мы ураганы,
Что бушевали у певца в душе.
А кудри буйные вились как тирсы,
Кричали взоры там: «Эвоэ Вакх!» {81}
Когда б одна вода была в кратерах,
И то бы пьяными мы возвращались.
Хотел бы я, чтоб ты хоть раз попала
На нашу оргию! В святом безумстве
Ты в танце бы менадою {82} зашлась.

Бывала я на оргиях не раз.

А все ж не на таких!

Зато на лучших.

Не может это быть.

Не знаю, право,
Какими были ваши, только те,
Которые ребенком я видала,
Как сон прекрасный были.

Преступленье
Водить детей на оргии такие!

Но мать моя должна была!

Я знаю…
Прости меня, сказал я, не подумав,
Я должен был бы знать, как тяжело
Танцовщицы-рабыни билось сердце,
Когда она единственную дочку,
Едва забывшую свои пеленки,
Вела на то позорище.

Об этом
Мне мама ничего не говорила.
Всегда на оргию я шла веселой,
Там лакомства я получала вдоволь,
Мне иногда игрушки доставались.
Ласкали все меня…

Не вспоминай!
Меня бросает в дрожь при мысли… Ясно,
Что ласки их бесстыдными все были,
А слово каждое дышало грязью!

Не знаю, я тогда не понимала
Ни взглядов грязных, ни бесстыдных слов,
Но красоту я знала и ребенком,
Мое сердечко от похвал дрожало,
Как струночка под плектроном на лире.
И мы вдвоем на возвышенье были —
Две радуги — большая с малой — вместе.
На ясной высоте. А покрывала,
Прозрачные и пестрые, мелькали,
Вились дугой средь облачков густых
Курений золотисто-ароматных.
Тогда казалось мне, что я танцую
На облаках небесных, а с земли
Ко мне цветы одни лишь долетают.
То гости нам наверх цветы бросали,
Теряя свой разгоряченный разум…