Селим Ялкут - Братья

Стали отходить. Дошли до места, где справа открывалось ущелье, ведущее в сторону Сирии, и оттуда, подобно змее, стала выползать масса конных. Теперь мусульмане охватывали с двух сторон, как вода обтекает камень, ставший поперек пути. Некоторое время пятились, лицом к одному врагу, боком к другому, Жоффруа метался, пытаясь придать своим мужества, но было трудно не поддаться растерянности и страху. Враг остановился в тот миг, когда ловушка была готова захлопнуться. Франсуа первым понял, войско, надвигавшееся на них со стороны гор было войском дамасского султана. Масса вооруженных людей искала себе не врага, но союзника. Что-то будто подстегнуло Франсуа, и он поскакал навстречу сирийцам. Они были уже близко, готовили оружие, но Франсуа поднял руки, показывая миролюбие. В одном из воинов он узнал Юсефа. Встали рядом, крича каждый свое, и каждый был рад, что узнал другого. Вслед за ними стали съезжаться воины Иерусалима и Дамаска, пока оба войска не сошлись и не развернулись лицом к общему врагу. Тревога была позади. Уверенность в победе отозвалась растерянностью среди врагов. Ведь встреча, умножившая войско, произошла на их глазах. Обе стороны застыли, не делая попыток сойтись.

Так простояли весь день, на ночь выставили охранение, а утром вновь стали выстраиваться, ровняли ряды, примерялись друг к другу. Безрассудный Жоффруа призывал немедленно атаковать, но Юсеф медлил, он до конца не доверял новым союзникам. Стоять без дела скучно, и рыцари по двое, трое стали выезжать вперед, вызывая на поединок. Храбрецов среди мусульман оказалось не меньше, чем у франков. Потому начались переговоры, и было решено выставить по десятку лучших. Прочие разошлись, открывая поле будущего поединка, а вперед выехали храбрейшие из храбрых. Три раза сходились между собой, оставив на земле троих франков и одного язычника. Те громкими криками приветствовали победу. Торжество врага готово было обратить христиан в уныние. Пока рыцари готовились к новой схватке, оруженосцы пускали стрелы, пытаясь поразить врага на расстоянии. Франсуа, первым принявший участие в бою, спешился рядом с большим камнем, пристроил на него арбалет. Постоянно упражняясь, Франсуа укрепил дугу лука и усилил механизм, натягивающий тетиву. Мусульманские рыцари разъезжали, криками раззадоривая врага, а он неспешно искал цель. Выбрал рыцаря в алом тюрбане, ближнего к себе, но тот вертелся, и тогда Франсуа стал метить в сплошь укрытого доспехами богатыря, который не пропустил ни одной схватки, сбил двоих и теперь вызывал криком на новый поединок. Тот был пока за пределами полета стрелы и разъезжал беспечно, искал себе противника. Франсуа нашел цель, но медлил. Наконец, мусульманин заметил его. Франсуа спустил тетиву, когда враг был совсем близко. Тот, запрокинувшись, стал съезжать с лошади, она медленно, будто танцуя, описала круг и потащила к своим. Люди с обеих сторон застыли, а потом двое кинулись к Франсуа. Замешательство спасло его. И вторая стрела нашла цель, а сами франки, опомнившись, пошли вперед. Обошлось без потерь, растерянные мусульмане повернули, стремясь выйти из боя. Потери с обеих сторон оказались равны, но теперь праздновали франки. Бог помог. Это укрепило уверенность в близкой победе. День, впрочем, так и закончился, стоянием друг против друга. А наутро увидели, что багдадское войско снимает шатры. Не поверили своим глазам, но все было именно так. Враг уходил.

Молитвы христиан в тот день были громче победных криков. Двигались следом, будто провожали гостей, а, убедившись, что те ушли, остановились. Теперь, когда опасность миновала, христиане и сирийцы вновь увидели неприятелей друг в друге, общая радость длилась недолго. Но ссориться не стали, Юсеф повернул на знакомую дорогу. Он обнял Франсуа на прощанье. Толмач перевел. Говорит, что считает тебя братом. С тем и расстались.

В Иерусалим возвращались не спеша. Отряды местного ополчения расходились по домам. Ушли люди Дю Бефа. Тот был болен, но прислал немало солдат. Провожали друг друга громкими криками. А потом встретили воинов Болдуина. Те спешили, рассчитывая успеть на помощь. Как Давид победил Голиафа, так теперь повторили его подвиг. В город вступили под колокольный звон, который возвестил о самой желаемой из побед — бескровной, когда женщинам не нужно оплакивать мертвых. Лишь один человек погиб в поединке и трое было ранено. А готовились к худшему.

Горячие головы призывали идти в любую сторону, пока само копье не найдет врага. Но Болдуин объявил свою волю.