Селим Ялкут - Братья

— Я хочу забрать ее. — Упрямо повторил Франсуа. — Вот деньги.

— Сколько? — Голос хозяйки дрогнул.

— Пятьдесят солидов.

— Я хочу сто.

— Возьми пока эти, я принесу остальные.

— Нет, сейчас.

— Три дня, и я отдам все.

Хозяйка задумалась. — Кто может поручиться за тебя?

— Мой брат — начальник городской стражи.

Хозяйка взяла Франсуа за руку, вывела на свет. — Почему не сказал сразу? Конечно. Слово уважаемого человека. Я готова. Кстати. — Взяла деньги и, не пересчитывая, сунула себе в карман. — Мы забыли спросить ее. — Она поманила Магдалену. — Подойди сюда.

— Этот господин, — хозяйка указала пальцем на Франсуа, — хочет забрать тебя с собой. — Я знаю, ты довольна своей жизнью. Ты довольна? — Спросила с нажимом. Магдалена кивнула. — И вот теперь. — Размеренным голосом продолжала хозяйка. — Этот человек хочет забрать тебя. Ты мне, как дочь. — Голос хозяйки дрогнул, она помедлила и тронула глаза. — Да, как дочь. — Если не хочешь, я не отдам тебя. Скажи. Но я знаю, каждая девушка мечтает найти своего мужчину. Ты хочешь уйти к нему? — Голос напрягся. — Она твоя. — Распорядилась хозяйка. — А с деньгами… мы решили. Расскажи брату, как встретили тебя. Ты ведь доволен? Доволен? — Она сама провела их через двор и выпустила на улицу. — Прошу, не забывай нас. Ты всегда будешь желанным гостем.

__ __

Грек подвел к Михаилу человека, велел идти с ним. Михаил был занят своими мыслями и не стал запоминать дорогу. А если бы захотел, то не смог, вели его, петляя и намеренно запутывая. Наконец, зашли со двора в дом. Дальше Михаил прошел со служителем. Свет свечи скупо освещал стол посреди комнаты.

— Подойди, чтобы я мог тебя видеть. — Приказал голос. Говоривший угадывался смутно.

— Я тебя знаю. — Объявил голос после долгой паузы. — Ты пришел из Константинополя. Верно? — Михаил кивнул. — Император подарил тебе жизнь. Люди, которым ты служил, предали тебя. Не захотели пальцем пошевелить, чтобы спасти. Помнишь?

Михаил отмолчался.

— Значит, помнишь. Эти же люди — венецианцы или генуэзцы… неважно, что сдали тебя нам, хотят править здесь в Иерусалиме. Ты знаешь это?

— Нет. Я случайный человек.

— Но ты дружил с Алевтом. Он известен в Иерусалиме, латинский епископ предал его анафеме за грех мужеложества. В тюрьме казнили его друга.

— Алевт о себе не рассказывал. Он уговорил меня идти вместе.

— Чтобы бежать из Иерусалима, он убил человека. Если узнают, что ты был с ним, тебя станут судить, как сообщника. Ты хочешь этого?

— Я ничего не знаю, он умер.

— А судить будут тебя. Ты знаешь, кто такой Жискар?

— Нет.

— Горбун. Не понимаю, почему он до сих пор не арестовал тебя. Можешь не отвечать. Теперь иди. Я пришлю за тобой, когда понадобишься, так ты сможешь спасти себе жизнь. И останешься доволен.

Долгим путем они вернулись на постоялый двор. Ночью Михаил сполз по столбу галереи и направился к дому Миллисенты. Днем он разведал дорогу, ночная тьма была в помощь. Тыльная сторона дома Жоффруа выходила не площадь, представлявшую собой груду засыпанных мусором развалин. Посреди пустыря два солдата жгли костер и бездельничали. Пробраться можно было в тени развалин и полуразрушенной арки, замыкавшей пустырь с противоположной стороны. Михаил поднялся на стену разрушенного дома, стал осторожно обходить дремлющих стражников и неожиданно задел камень, который покатился прямо к костру. Михаил отпрянул в тень и затаился.

— Там кто-то есть.

— Перестань, кому охота ломать здесь ноги.

Стало тихо. Михаил преодолел остаток пути. Дома стояли темные, без признаков жизни. Он осторожно потянул дверь. Закрыта. Взялся за другую. И оказался в темном коридоре, пошел, ощупывая руками стены, на далекий свет. И так добрался до покоев Миллисенты…

Время прошло, стало светать, пора было уходить. Михаил преодолел опасный участок пути. — Эй — закричал один из стражников — здесь кто-то есть. Поднялся, выставил вперед копье и направился прямо к Михаилу. Путь оставался только один. Михаил запрыгнул на полуразрушенную арку и балансируя, перебежал над улицей. Стражник застыл от изумления, и все еще стоял, когда Михаил был уже далеко…

Еще дважды он побывал у Миллисенты. Фрейлины на ночь уходили к себе, и Миллисента оставалась одна. Покои Жоффруа были рядом, но жену он навещал теперь только днем, поговорить о политике. Так было и теперь. Они проснулись поздно, уходить было опасно, Миллисента раздумывала, как быть. В страстных желаниях женщины расчетливее мужчин. Их спасла предусмотрительно запертая дверь. Раньше здесь были покои мусульманского вельможи и в комнате был тайник — небольшая комната, прикрытая висящим на стене ковром. Михаил затаился, пока Миллисента объяснялась с мужем.