Колин Маккалоу - Битва за Рим

– И еще одно, отцы, внесенные в списки. Ожидая в храме великого понтифика, я взглянул для утешения в улыбающееся лицо статуи Великого Бога. Оно хмурилось ! – Он задрожал, бледный как полотно. – Я выбежал из храма, потому что не смог находиться внутри.

Его волнение передалось остальным, гудение возобновилось.

Гней Октавий Рузон, поднявшись, уставился на братьев Цезарей и на великого понтифика Сцеволу так, как смотрела, должно быть, та кошка на голову сожранного ею в храме дрозда.

– Полагаю, члены сената, теперь наш долг – выйти на Форум и с ростры рассказать всем о случившемся. Вы спросите тех, кто вас выслушает, что они об этом думают, после чего сенат продолжит заседание.

Рассказ о случившемся с Мерулой в храме и о пророчестве Куллеола прозвучал с ростры; слушатели пришли в ужас, особенно после данного Мерулой разъяснения и слов Октавия, что он потребует отстранения Цинны и всех шестерых народных трибунов. Никто из присутствующих не возражал.

Вскоре после этого Гней Октавий Рузон повторил в сенате, что Цинна и народные трибуны должны быть лишены их магистратур.

Тогда слово взял великий понтифик Сцевола:

– Принцепс сената, Гней Октавий, отцы, внесенные в списки! Как всем вам известно, я – один из самых преданных сторонников римских установлений и законов, которые из них вытекают. По моему мнению, не существует законного способа отстранить консула от власти до истечения срока его полномочий. Однако есть еще религиозные запреты и ограничения. Не может быть сомнений, что Юпитер Всеблагой Всесильный выразил свою озабоченность двумя способами: через собственного жреца и через старца, известного своими правдивыми предсказаниями. Учитывая эти два почти совпавшие события, я предлагаю объявить консула Луция Корнелия Цинну nefas , святотатцем. Формально это не лишает его консульской магистратуры, но нечестивец не может исполнять обязанности консула. То же самое относится к плебейским трибунам.

Как Октавий ни хмурился, понтифика лучше было не перебивать; казалось, Сцевола придумал выход – увы, такой, что Цинна избегал смертного приговора, а целью Октавия была расправа. Цинну необходимо было вывести из игры!

– Свидетелем происшедшего в храме Юпитера Всеблагого Всесильного стал сам flamen Dialis . Он – жрец Великого Бога, а жречество древнее царского правления. Ему нельзя воевать, нельзя смотреть на мертвецов, нельзя прикасаться к металлу, из которого делается оружие. Посему я предлагаю назначить фламина Юпитера Луция Корнелия Мерулу консулом-суффектом – не на место Луция Цинны, а его местоблюстителем. Таким образом, старшему консулу Гнею Октавию не придется обходиться без коллеги. Лишь в чрезвычайной ситуации, во время войны с италиками, был нарушен обычай, и у власти находился один консул, но в мирное время никто не должен править единолично.

Решив сделать хорошую мину при плохой игре, Октавий кивнул:

– Я согласен, Квинт Муций. Пусть фламин Юпитера сидит в курульном кресле Луция Цинны как местоблюститель! Теперь я предлагаю сенату проголосовать по двум тесно связанным вопросам. Тех, кто за то, чтобы рекомендовать центуриатным комициям объявить консула Луция Цинну и шестерых плебейских трибунов святотатцами, и изгнать их из Рима и из всех римских владений, и назначить фламина Юпитера консулом-местоблюстителем, – прошу встать справа от меня. Тех, кто против, – слева. Прошу разделиться.

Сенат одобрил это двойное постановление без единого голоса против, после чего центуриатные комиции почти из одних сенаторов собрались на Авентине, за померием, но внутри стен, ибо собраться на пропитавшейся кровью земле септы было бы немыслимо. Предложение приобрело силу закона.

Старший консул Октавий объявил, что удовлетворен, и Цинна был отстранен от управления. Правда, Гней Октавий ничего не предпринимал для укрепления своего положения и защиты Рима от беглецов, официально объявленных нечестивцами. Он не собирал легионов и не писал своему повелителю – Помпею Страбону. Пребывая в уверенности, что Цинна и шестеро его плебейских трибунов со всех ног кинутся на далекий африканский остров Церцина, к Гаю Марию и восемнадцати другим беглецам.

Цинна, однако, не собирался покидать Италию, шестеро его плебейских трибунов тоже. Спасшиеся от резни на Марсовом поле, они забрали деньги и скудные пожитки и встретились у камня-указателя на Аппиевой дороге, у самых Бовилл, чтобы решить, куда отправиться дальше.