Лев Линьков - Мыс Доброй Надежды. Рассказы и повести

Часа в два ночи, как и предсказывал Савин, разразился ливень. Со склонов хребта хлынули водопады. Речка вздулась и вскоре превратилась в клокочущий, бурный поток.

Орлов и Савин не оставляли своего поста до последней возможности. Когда же вода начала затоплять заросли орешника, они, скользя, цепляясь за мокрые колючие ветки, перебрались повыше.

Темнота, и без того почти непроглядная, стала еще гуще. Рев взбунтовавшегося потока заглушал все остальные звуки. Дождь лил непрерывными, тугими, холодными струями. Даже плотные брезентовые плащи не могли спасти от воды. Казалось, что промокли и кости. И никак нельзя было унять дрожь.

Будь Орлов и Савин охотниками, они давно бы укрылись где-нибудь в пещере и отсиделись бы там, покуривая труб-ки и вспоминая всякие диковинные охотничьи истории; будь они пастухами, застигнутыми ливнем на горном пастбище, они согнали бы стадо в круг и легли бы между тесно сгрудившихся овец, накрывшись бурками; будь они жителями горного селения, они поплотнее закрыли бы ставни и расположились у очага. Но Орлов и Савин были пограничниками. Они должны были оставаться там, где были, и если бы понадобилось, они пробыли бы под этим ливнем и сутки, и двое - столько, сколько потребуется, потому что горная речка, за которой они наблюдали, была не обычной речкой, каких великое множество на нашей земле,- по речке проходила граница.

Побуйствовав часа полтора, ливень прекратился. И почти тотчас над все еще не утихомирившейся речкой взвилась красная ракета. Она на несколько секунд выхватила из мрака часть неузнаваемо изменившегося ущелья: там, где совсем недавно высилась отвесная скала, образовался отлогий спуск - подмытая бурным потоком скала обрушилась; прибрежные заросли орешника исчезли, будто их срезало гигантским плугом; поперек речки торчали огромные камни, по которым можно, не замочив ног, перебраться на противоположную сторону.

Ракета была сигналом тревоги: она извещала, что где-то здесь поблизости через границу перешел враг. Начальник заставы предупреждал, что в случае тревоги Орлову и Савину следовало поспешить на помощь соседнему пограничному наряду. И они побежали в ту сторону, где только что погасла ослепительная красная звезда.

Вскоре к месту происшествия прискакали на конях трое пограничников во главе с самим начальником. Тщательно обыскали все ближайшие расселины и тропы, но безрезультатно. Видимо, нарушитель перешел через речку во время ливня и точно сквозь землю провалился. Нигде никаких следов- все смыто ливнем. Нет, не все! На одной скале, освещая ее карманным фонариком, пограничники обнаружили едва приметную свежую царапину, прочерченную каким-то острым предметом.

Начальник заставы внимательно осмотрел эту ничем, казалось бы, не примечательную царапину и сказал, что нарушитель границы, если он рискнул перебраться через речку в такую непогоду,- ловкий, сильный, а следовательно, и опытный, и опасный враг…

Искать нарушителя в горах - дело сложное, намного сложнее, чем где-нибудь в степи или даже в пустыне: трудно обнаружить на голых скалах следы. Особенно трудно найти следы ночью, да еще после ливня…

Пограничники разделились попарно и начали подниматься по южному склону Малого хребта. Орлову и Савину было поручено осмотреть Козью тропу, ведущую на самую крутую излучину хребта. Трудно было предположить, что нарушитель рискнет направиться ночью по этой головокружительной тропе - по ней и днем-то не каждый пройдет! - однако начальник заставы счел необходимым проверить и ее.

Над хребтом забрезжила робкая, словно неуверенная в своих силах заря. Из ущелья потянулись космы белесо-сизого тумана. Спозаранку кричала какая-то птица. До гребня хребта оставалось еще метров двести, но именно эти-то последние двести метров и были самыми трудными: Козья тропа взбиралась теперь под углом чуть ли не в шестьдесят градусов по узенькому карнизу отвесного гранитного сброса.

Орлов и Савин вскарабкались еще чуть-чуть повыше и вынуждены были приостановиться: тропу рассекала глубокая расщелина метра в три шириной - результат ночного обвала. Петр подполз к зазубренному ее краю и заглянул вниз. Дно расщелины терялось в густом сумраке.

Три метра для легконогих горных козлов - сущий пустяк, но разве может без разбега перепрыгнуть через трехметровую трещину человек!

- Пустой номер! - с досадой прошептал Савин.- Понапрасну карабкались: нарушителем и не пахнет. Не на крыльях же он перелетел!