Лев Линьков - Мыс Доброй Надежды. Рассказы и повести

- Он туда полез,- кивнул Орлов влево, где в толще нависшей над тропой бурой скалы темнела узкая извилистая щель. Она тянулась кверху почти вертикально.

- Здесь! - тихо, но убежденно повторил Петр и, упираясь ногами и руками в края щели, первым полез вверх…

Восход солнца застал их на крохотной каменистой террасе, усыпанной острым щебнем. Терраса переходила в новую узкую, почти вертикальную щель. Петр встал на четвереньки и, прищурившись, посмотрел поперек полого падающих солнечных лучей. Затененные углубления в щебне напоминали следы человека.

- Автомат изготовь,- прошептал Петр, перекинув свой со спины на грудь.

Новая щель вывела пограничников на воронкообразную площадку, от которой тропа набирала такую крутизну, что захватило дыхание. Савин невольно ухватился за гранитный выступ.

- Пошли, пошли! - прошептал Петр. Он хотел еще что-то сказать и не успел. Откуда-то сверху послышался гул, нарастающий с такой стремительностью, что друзья едва успели прыгнуть в разные стороны.

По крутому склону, подпрыгивая, катились камни. Один из них ударил Петра по колену, едва не сбив с ног. Петр окликнул Савина, но тот не расслышал товарища. А со склона неслась уже целая грохочущая лавина. Это был камнепад. Петр прикрыл голову руками и притиснулся к скале. Огромные глыбы камня с пушечным гулом плюхались совсем рядом, на площадку, снова подпрыгивали и, подгоняя одна другую, низвергались в ущелье, круша все на своем пути.

Наконец сумасшедший грохот, отраженный многоголосым эхо, постепенно замер. Лишь туча густой пыли да огромная груда щебня, переполнившая площадку, напоминали о только что обрушившемся камнепаде.

Поморгав, осторожно протерев забитые мелкой, колючей пылью глаза, Петр выждал несколько минут, с трудом выбрался из груды и увидел, что Савина на площадке нет.

Петр метнулся к краю пропасти, едва удержавшись на ногах; снизу поднималось густое облако пыли.

А нарушитель границы, враг? Неужели враг уйдет? Петр посмотрел вверх и полез туда, обдираясь об острые камни. Гимнастерка и брюки изорвались в клочья, из порезов на руках и ногах сочилась кровь, ушибленное колено распухло, каждое движение вызывало резкую боль, а он все полз и полз, напрягая силы, широко раскрывая рот, тяжело дыша, забыв и о боли и обо всем на свете, кроме того, что Миши Савина уже нет в живых, и о том, что нужно догнать врага.

И вдруг из груди Петра чуть было не вырвался крик: впереди, метрах в сорока, по гранитному карнизу осторожно пробирался высокий, широкоплечий мужчина с рюкзаком за плечами ц альпенштоком в руке. Миновав карниз, мужчина присел на камень, вытащил что-то из рюкзака, стал торопливо жевать, а затем прильнул к фляжке.

Весь дрожа от волнения, стараясь не производить шума, Петр пополз от камня к камню, волоча зашибленную ногу.

А нарушитель, видимо убежденный, что сейчас-то уж он в полной безопасности, встал и не торопясь полез дальше.

Петр карабкался следом. Когда уже стали отчетливо различимы складки кожи на загорелой, мускулистой шее врага, он прицелился и негромко скомандовал: «Руки вверх! Не оборачиваться!..»

Нарушитель, будто только и дожидаясь этой команды, медленно поднял над головой руки, тотчас стремительно прыгнул вправо и скрылся за скалой…

Прячась за камнями, противники несколько раз безрезультатно обстреляли друг друга. Нарушитель упорно продолжал взбираться на хребет и вскоре совсем исчез из виду.

Сначала Петр находил след по пятнам крови на камнях- значит, враг все-таки ранен! - но вот и следов не стало: наверно, враг ухитрился перевязать рану.

Никогда еще Петр не попадал в такое отчаянное положение: он висел над бездной. Цепко, до боли в ногтях, ухватившись левой рукой за острый гранитный зубец -в правой был автомат,- он прильнул к почти отвесной скале. Подбородок и губы уткнулись в выщербленную, бугристую поверхность гранита, носок здоровой правой ноги опирался на небольшой выступ размером с папиросную коробку. Солнце пекло обнаженную голову, пот застилал глаза. Но Петр не мог стереть пот - он боялся пошевелиться.

Прошло не больше минуты, а рука занемела. Что же будет дальше? Неужели он так бессмысленно погибнет? А враг уйдет!

- Ну нет!

Посмотрел вверх: гребень утеса и бескрайняя синь неба.

Еще плотнее прижавшись к скале, Петр повернул голову вправо: на снежной вершине сумрачная, темно-синяя туча - верный признак приближающейся грозы. Поглядел вниз и невольно зажмурился: скала, на которой он держался, нависла над глубокой пропастью. На дне ее серебрился под солнцем неслышный с высоты бурный поток.