Лев Линьков - Мыс Доброй надежды

Грузо-пассащирский теплоход «Ломоносов» вышел из Владивостока в конце сентября, ласкового в этих краях. Стояла тихая безоблачная погода, и долго ещё виднелись караваны горбатых рыжих сопок, бредущих над удаляющимся городом. Белокрылые чайки, горланя, вились за кормой, выжидая добычу. У мыса Поворотный «Ломоносов» лёг курсом на северо-восток, в открытое море, такое же спокойное, как и бухта, как и залив Петра Великого. На верхней палубе расположились пассажиры: сахалинские, курильские, камчатские и чукотские старожилы, возвращающиеся с материка из командировок и отпусков, — переселенцы с семьями. Кто пил чай тут же на палубе; кто читал или дремал; кто азартно стучал костяшками домино. На корме распевала песни молодёжь, ехавшая по комсомольским путёвкам работать на Камчатку.

— А шторма, пожалуй, не миновать, — негромко сказал облокотившийся рядом со мной о фальшборт капитан первого ранга Самсонов. — Поглядите на солнце, — добавил он, — верный признак.

Тут только я обратил внимание, что возле солнца появился белёсый круг, как у луны в морозную ночь. С капитаном первого ранга мы познакомились в штабе пограничного округа: мне оформляли документы для поездки на остров Н., Самсонову — к месту нового назначения, в Петропавловск-Камчатский. «Вот вам и попутчик, — обрадовал меня офицер штаба. — Знает Дальний Восток не хуже, чем вы в Москве улицу Горького. Кстати говоря, и на острове Н. не так давно служил…» Можно ли было после этого усомниться в предсказании капитана первого ранга?

Под вечер капитан «Ломоносова» — они с Самсо-новым оказались давними друзьями — пригласил нас к себе в рубку.

— Весёлые новости, — протянул он пачку радиограмм.

«Всем! Всем! Всем! Идёт тайфун!» — тревожно сообщало радио. Предупреждения о тайфуне посылали и Китай, и Корея, и Япония, и наше Приморье.

— Возник у Филиппин, — продолжал капитан, — прошёл Корейским и Цусимским проливами и мчит к нам на север. Скорость — сто километров в час. Сегодня к шестнадцати ноль-ноль успел утопить двадцать шесть судов.

— Где решил отстояться? — спросил Самсонов.

— Думаю зайти на Хоккайдо в Отару, — хмуро сказал капитан. — Если успею…

Самсонов тронул меня за локоть:

— Пойдёмте поспим, пока есть возможность. Спать, ожидая тайфуна!.. Из чего только сделаны нервы у моряков!..

Мне и в голову не приходило дотоле, что океанский корабль может издавать столько разных звуков: «Ломоносов» скрипел, дребезжал, трещал, скрежетал, стонал. Миг спустя, после того как я очнулся от полудрёмы, что-то с яростью, с грохотом ударило в борт. Пол и стены каюты поменялись местами. Электрическая лампочка подмигнула вдруг откуда-то сбоку и тут же метнулась обратно вверх.

— Капитан просит вас помочь! — На пороге внезапно распахнувшейся двери стоял мокрый до нитки вахтенный матрос. — Ураганный ветер… Закрепляем палубный груз. Аврал…

Самсонов нахлобучил фуражку.

— Мы готовы…

«Ломоносов» не раскачивался, нет, он то беспомощно метался из стороны в сторону, то приостанавливался, дрожа всем корпусом, взбирался на водяную гору и опять проваливался, захлебываясь в обрушившихся на него тяжёлых валах. Грохочущая, свистящая тьма окружала корабль. Прожекторы освещали палубу не ярче, чем тусклая керосиновая лампа.

Беззвучные молнии вспыхнули одна за другой, и в слепящем свете этих мгновенных вспышек будто застыл гребень вала, запрокинувшегося над палубой, будто застыли клочья низких облаков; замерли, словно окаменев, фигурки людей; туго натянутыми струнами увиделись струи ливня.

…В японскую гавань Отару «Ломоносов» вошёл глубокой ночью, едва не ударившись бортом о гранитный волнолом.

«Встал на якоря в Отару. На подходе к порту был застигнут тайфуном. Человеческих жертв нет. Четверо пассажиров, из числа помогавших при спасении груза, получили тяжёлые ушибы, семеро легко ранены. За борт смыло спасательную шлюпку и две автомашины, сломана грузовая стрела, В машинном отделении повреждены вспомогательные механизмы. Исправляем своими силами», — выстукивал радист донесение капитана в Правление пароходства, во Владивосток.

Почти в полном одиночестве мы с Самсоновым выпили в кают-компании горячего чая. Большинство пассажиров, измученных тайфуном, уже спаде»,

— А что опаснее — тайфун или моретрясение? — спросил я у капитана первого ранга.