Ольга Токарчук - Веди свой плуг над костями мертвых

Сначала послышался стук, потом скрип двери и шаги в сенях. Я слышала, как они шли по лестнице и открывали все двери. Слышала голос Черного Пальто и того молодого полицейского, который работал с Комендантом и потом допрашивал меня. Но были и другие, этих я не знала. Они разошлись по всему дому. Звали меня:

— Гражданка Душейко! Пани Янина! — собственно, хотя бы поэтому я не отозвалась.

Поднялись наверх, видимо, нанесли грязи, побывали во всех комнатах. Потом один из них начал спускаться вниз, и через минуту дверь в котельную открылась. Кто-то вошел и пристально осматривался вокруг, заглянул в кладовую, а потом направился к гаражу.

Я чувствовала движение воздуха, потому что он был на расстоянии каких-то десятков сантиметров.

Я затаила дыхание.

— Адам, ты где? — послышалось сверху.

— Здесь! — отозвался он почти у моего уха. — Здесь никого нет.

Наверху кто-то выругался. Грязно.

— Бр-р-р, неприятное место, — сказал себе тот, что в котельной, и отправился вверх. Свет не потушил.

Я слышала, как они разговаривали, стоя в сенях. Совещались.

— Она, видимо, просто убралась из дома…

— Но машину оставила. Удивительно, да? Пешком пошла?

Тогда к ним присоединился голос Матоги, запыхавшийся, будто сосед прибежал сюда вслед за Полицией:

— Говорила, что поедет к подруге в Щецин.

Как ему пришел в голову этот Щецин, смех да и только!

— Тогда почему вы мне раньше не сказали, папа?

Матога не ответил.

— В Щецин? У нее там кто-то есть? Что вам известно, отец? — расспрашивал Черное Пальто. Матоге, видимо, обидно было, что сын к нему так привязался.

— Как она туда доберется? — вспыхнула дискуссия, которую прервал голос молодого полицейского:

— Ну, что ж, мы опоздали. А могли ее, наконец, поймать. Это же надо, столько нас обманывать. Невероятно, эта баба была у нас под самым носом.

Теперь они все стояли в сенях, и я услышала отсюда, что один из них закурил сигарету.

— Надо немедленно в Щецин позвонить, проверить, как она могла туда поехать. Автобусом, поездом, автостопом? Дать объявление о розыске, — командовал Черное Пальто.

А тот молодой полицейский сказал:

— Мы же не будем ее искать с антитеррористической бригадой. Это просто старая идиотка. Порядком сбрендившая.

— Она опасна, — бросил Черное Пальто.

Начали выходить.

— Надо эти двери опломбировать.

— И внизу тоже. Ну ладно. Давай, — переговаривались они дальше.

Вдруг я услышала громкий голос Матоги:

— Я женюсь на ней, когда она выйдет из тюрьмы.

И сразу гневно высказался Черное Пальто:

— Вы отец, что, совсем с ума сошли в этой глуши?

Я стояла, съежившись в углу, в полной темноте, еще долго после того, как они ушли, пока не услышала грохот двигателей их машин, а потом подождала еще час, прислушиваясь только к собственному дыханию. Это был не сон. Я стояла в котельной, в месте, куда приходили Умершие. Мне казалось, что я слышу их голоса где-то под гаражом, из глубины холма, где идет большая подземная процессия. Но это опять был ветер, который всегда дует на Плоскогорье. Я проскользнула наверх, словно вор, и быстро собралась для путешествия. У меня были только две небольшие сумки, Али бы меня похвалил. Конечно, в доме был еще один выход, через кладовую, так я и выбралась, оставляя Умершим этот дом. Переждала в сарае профессора и его жены, пока стемнеет. При мне были только самые важные вещи — мои заметки, Блейк, лекарства и лэптоп с Астрологией. И, конечно, «Эфемериды», на случай, если я в будущем окажусь на каком-нибудь необитаемом острове. Чем больше я удалялась от дома по неглубокому, мокрому снегу, тем легче становилось у меня на душе. Посмотрела с границы на мое Плоскогорье, и мне вспомнился день, когда я впервые его увидела — восторженно, но еще не предчувствуя, что когда-то здесь буду жить. То, что мы не знаем, что произойдет — страшная ошибка в программе мира. Надо это исправить при ближайшей возможности.

В долине под Плоскогорьем уже лежал густой мрак, и отсюда, сверху, я видела огни больших городов — Левина и Франкенштайна далеко на горизонте, а на севере — Клодзка. Воздух был чистым, и огни мерцали. Здесь, выше, ночь еще не сгустилась, небо на западе и до сих пор было оранжево-коричневым, продолжало темнеть. Я не боялась этого мрака. Направлялась вперед, в сторону столовых гор, спотыкаясь о замерзшие комья земли, пучки сухой травы. Мне было жарко в моих свитерах, шапке и шарфе, но я знала, что когда перейду на ту сторону через границу, они мне больше не понадобятся. В Чехии всегда теплее, это южные склоны.