Аристофан: Всадники (отрывки)

340Глянь на меня — не моргни.

Площадью вскормлен и я…

Не бормочи, — разнесу.

Слово еще, — оплюю. [40] В подлиннике гораздо сильнее.

Крал я, а ты, что ли, — нет?

345Будь мне порукой Гермес,
Видевшим кражу готов
Клятву подложную дать.

Со слов-то чужих ты умен;
Я же пританам [41] Члены комиссий Афинского Совета, занимавшиеся текущими делами. скажу,
350Как ты желудкам богов
Не посвящал десятины…

О презренный крикун. Вопиет вся страна
О нахальстве твоем несказанном,
И собранье народа, и суд, и казна,
355И архивы — полны им до края…
И в грязи копошась, ты весь город смешал,
Оглушил громким криком Афины,
И за взносами дани следишь ты со скал,
Как в морях рыбаки за тунцами…

360Знаю я, где дело шито
И откуда шьют давно…

Если ты в шитье не смыслишь,
Я — в колбасах, все равно…
И чиня-то продавал ты
365Кожу скверного быка;
Толще швы для виду ставил
И морочил мужика…
Да башмак не надевался
Шире был уж в два вершка.

370И со мной он то же сделал,
Чтоб в друзьях и земляках
Громкий вызвать смех — ей-ей же:
До Пергасы [42] Местечко близ Афин. не добравшись,
Я уж плавал в башмаках.

375Ты и начал без совести… Сила одна
У ораторов — наглости сила.
Ей доверясь теперь и у власти стоя,
Ты богатых союзников треплешь,
А такие, как сын Гипподама, [43] Гипподам — известный архитектор; его сын был противником афинской демократии. глядят
380И слезу проливать лишь умеют…
Но явился другой, он грязнее в стократ,
Ликовать уж тебе не придется;
Он забьет — уж заметно теперь — обойдет,
И в лукавстве и в наглости, в кознях.

Расскажи ж нам теперь, где рождается тот,
385Кто у нас называется «мужем»…
В воспитанье разумном — значения нет,
Ты, «воспитанный», это покажешь.

Так слушайте же в самом деле,
390Какой такой он гражданин…

Опять не дашь сказать?

Конечно.
И я прохвост, не ты один.

А если в этом не уступит,
Напомни, кем ты был рожден…

Опять не дашь?

Клянусь Зевесом.

О свят-Зевес!

О Посейдон!
За то, во-первых, биться буду,
Чтоб речь всегда была за мной…

Ой, разорваться мне придется…

400Так я и дам тебе, постой.

Позволь, позволь же ради бога
Ему и рваться, и трещать…

И чьею властью ты дерзаешь
Перечить мне и возражать?

403А потому, что я умею,
Как ты, — и стряпать и болтать…

Болтать… Конечно. Клюнет дельце
Его сумеешь ты прибрать,
И хорошо и не без пользы
410Сырым и свежим в руки взять.
А знаешь, что с тобой бывает,
Мне кажется, как — с большинством:
В пустом процессике с метойком [44] Метойки — неполноправные торговцы и ремесленники в Афинах; они имели право вести процесс только через особого «предстателя» (опекуна).
Ты скажешь слово молодцом
415А перед тем болтаешь ночи,
В пути трещишь — все сам с собой,
И на показ, друзьям наскучив,
Питаешься водой одной
И мнишь, ты стал великим в слове,
420Глупец безумный и шальной…

А ты-то, пьяный, что наделал:
Весь город ты заговорил,
И ты один, ты этим нынче
Его к молчанью принудил.

425Кого же из людей найдешь ты,
Кто мне противостать бы мог,
Чтоб он, горячей рыбы скушав,
И «чистого» хлебнув глоток,
Задал бы в Пилосе стратегам?