Аристофан - Лягушки (отрывки)

Да и мы от вас, людей разумных,
Песни складные желаем слушать.
Начинайте, мужи, состязанье.
Ведь ожесточен язык ваш страшно,
905У обоих есть большая храбрость,
Да и ум ваш изощрен прекрасно.
Потому-то ожидать нам нужно,
Что один [3] Еврипид. изящные словечки
Скажет, точно выточив их тонко,
910А другой, [4] Эсхил. слова с корнями вместе
Вырывая, бросится и сразу
Эту массу слов его рассеет.
Скорей, однако, приступайте к спору, но смотрите,
Изящно говорите, да притом без аллегорий;
915Не говорите также и того, что каждый может. [5] Такая же композиция — вызывание хором противников на агон — в «Облаках» (ст. 949–958).

Каков я сам в поэзии, скажу в конце об этом;
Сначала же его изобличу, что он обманщик,
Хвастун был; я скажу, как он всех зрителей морочил,
Которых глупыми из Фриниховых [6] Фриних — поэт-трагик (около 500 г. до н. э.) основатель трагедии с историческим сюжетом; у него играл один актер. рук он принял.
920Сначала ведь посадит он закутанную личность,
Ахилла иль Ниобу, [7] В трагедии Эсхила мифическая Ниоба оплакивала смерть своих детей; действительно, у Эсхила, особенно в его ранних трагедиях, все действие направляется хором (ст. 914–915). и лица их не увидишь;
Сидят, чтоб только вид был; даже звука их не слышишь.

Ты верно говоришь.

А хор, ногою выбивая,
Бывало, пел четыре сряду песни; те ж молчали.

925А я был рад тому молчанью, и оно не меньше
Приятно было мне, чем болтовня [8] Намек на бойкий диалог у Еврипида. теперь такая.

А потому, что глуп ты был, поверь.

Пожалуй, верно.
Зачем же этот делал так?

А публику морочил.
Чтоб она сидела и ждала, когда-то скажет
930Ниоба что-нибудь; трагедия меж тем кончалась.

Ах он злодей! Так сколько раз меня он надувал так!
Что ж сердишься и мечешься ты?

Я изобличаю
Его за то. Потом, когда он проболтает это,
А действие дойдет да половины, тут он скажет
935Вдруг с дюжину громадных слов, с султанами и гривой
Чудовищ страшных, [9] Указывается на большие сложные слова у Эсхила, особенно в многочисленных описаниях войны. так, что зрители не понимали.

Несчастный я!

Молчи!

А ясного совсем ни слова.

Ты зубы не точи.

А говорил он — все Скамандры
Иль только рвы да орло-грифы на щитах из меди,
940Реченья с конную скалу, что и понять-то трудно. [10] Указание на некоторую зависимость Эсхила от гомеровских поэм (Скамандр — река в гомеровской Трое), на его метафоры из военной сферы, на восточную окраску его стиля (восточные эмблемы).

По крайней мере я, клянусь, всю долгу ночь однажды
Не спал, все думал: «рыжий конь-петух» какая птица? [11] Дионис выступает в роли шута.