Васіль Быкаў - Поўны збор твораў у чатырнаццаці тамах. Том 9

— Вот вместо лома. Копать буду, — улыбнулся Глечик. Старшина придирчиво посмотрел на него.

— Так. Давай вот возле угла и рой. А я по другую сторону. В центре».

Стар. 254. Фишер с недовольным видом… — Папраўлена: «Филин с растерянным видом».

Стар. 254. Поставлю в секрет. — Закрэслена.

Стар. 254. …закинул за плечо винтовку… — Далей дапісана: «подхватил с бруствера его лопатку».

Стар. 255. И крови хватало. — Далей зроблена машынапісная ўклейка:

«— Крови да. Кровь лили всегда. И сколько еще прольется!

— Думаете, затянется это?

— Что, война? Ого! Только еще начинается. Еще, брат ты мой, все впереди.

— Трудное дело!

— Куда уж трудней. Кадровой не служил?

— Не пришлось. Учился, все освобождали. Кто знал, что вот так придется… Другим занимался.

— Плохо. Прохлопал, значит.

— Писал монографию об итальянской скульптуре эпохи Возрождения. Знаете, такой материал! Столько имен!.. На всю жизнь хватило бы.

— Да… Я тоже. Только пришел с кадровой, женился. Учительницу взял. У самого четыре класса, а жена с образованием. На льнозаводе работал.

— Вы понимаете, в эту весну неожиданно открыл для себя Пизано. Какие рельефы, какие рельефы! С ума сойти можно. Каждая деталь так скомпонована, так все объединено в целое…

— Дали квартиру. Не то чтоб большую — комнатку в бывшем поповском доме. Жить стали. Ребенок весной родился.

— Сын? — улыбнувшись, спросил Филин.

— Дочка, — сказал Карпенко. — Такая славная куколка! Дочка вот, а полюбил больше сына.

— Да. И все насмарку.

— Все насмарку. Верно. Это верно, пожалуй. Но все-таки мы еще им покажем кузькину мать. Не может быть! Такая армия, столько народу…

Филин вздохнул, невесело оглядывая темнеющее пространство».

Стар. 255. — Вот как надо. Кадровой не служил?

— Не довелось.

— Оно и видать. А теперь… Видно, не тебя мне надо было в секрет ставить. — Замест гэтага зроблена машынапіная ўклейка:

«— Вот как надо! И сиди, как мыша. Перекусить что имеешь?

— Вот два сухаря, — схватился за карман Филин.

— Не богато. Видно, не тебя мне надо бы в секрет ставить.

— Почему? — насторожился Филин».

Стар. 256. — Ладно, хватит уши вострить! — прикрикнул на него Свист. — Где старшина?

— Фишера в секрет повел, — сказал Васюков. — Адсутнічае, зроблена машынапісная ўклейка: «[не унимался Пшеничный.] — Обойдут и хлопнут. Мокрое место останется.

— А, может, сюда еще и не пойдут. Лейтенант сказал… — начал было Глечик, но его перебил Пшеничный:

— Лейтенант сказал! А для чего тебя здесь оставили? Для чего? Для отдыха что ль?

— Не для отдыха, конечно.

— Соображать надо. Заслон, понял? Значит, чтоб заслониться с фланга. А знаешь, что на флангах бывает?

— Разное бывает, — мрачно сказал Овсеев.

— То-то. Хорошее вряд ли. А вообще…

Все помолчали, вслушиваясь. Пшеничный бросил на бруствер винтовку и сел рядом.

— Смертники мы!

— Хорошего мало — понятно, — сказал Свист. — Но и нечего кудахтать. Еще ничего не случилось!

— А это? — зло ткнул через плечо Пшеничный. — Это тебе что? Шуточки?

— Это ничего не значит. На войне всюду стреляют.

Все настороженно вслушивались, не зная, как отнестись к этому переполоху за лесом.

— Ладно, хватит уши вострить! — наконец крикнул на бойцов Свист. — Вон старшина бежит».

Стар. 256. — Не на соцпроисхождение. […]

— Да пошел ты! — Адсутнічае, зроблена машынапісная ўклейка:

«— А что ж! Вот оно вылезает, твое соцпроисхождение.

— Соцпроисхождение мое ни при чем, понял? Я рабочий, каменщик, понял? Я с собственного мозоля жил.

— Ты-то с собственного. А отец с чьего мозоля жил?

— Пошел ты знаешь куда! Причем тут отец? Сталин сказал: сын за отца не отвечает.

— Ты за себя сперва ответь! Панику мне разводить! Я тебя присеку!

— Ну, присеки! — бросился Пшеничный грудью к Карпенко, на ходу раздирая шинель. — Присеки! Стреляй, если ты такой! Мне все равно! Я натерпелся, хватит!

— Спокойно! — твердо сказал Карпенко. — Спокойно! Понадобится — не дрогну. Поступлю, как положено. По уставу.

— Давай, поступай» (далей па тэксце: «Как положено! Кем положено?» і г. д.).

Стар. 257. Но дудки! Пшеничный тоже не дурачок. Еще вы узнаете Пшеничного. Подождите маленько… — Закрэслена, уверсе напісана:

«Защищать родину. А она меня защитит? Классово-чуждый…».

Стар. 258. — Недалеко. Да что толку? — Закрэслена.

Стар. 260. Хуже всех, что ли? — Папраўлена: «Шелудивый, что ли?».