Лев Халиф - ЦДЛ

Итак, берем обложку древнего, хрестоматийного и хорошо известного издания некрасовской поэмы «Кому коммунизм, а кому нет» (у него она называлась «Кому на Руси жить хорошо»). Открываем ее – и тут же в глаза бросаются крупноформатные физиономии Лукичей. В каждом глазу сквозь сало выглядывает она – Партия. «И сурово брови мы нахмурим». Иначе они убегут назад в прическу, все-то расстояние между ними в палец шириной. Глянец берем натуральный. Оплыв естественный. Ракурс привычный. Щеки видны со спины. Переверни, и это уже будут не щеки, а то, во что заглядывают в таможне, но только с бровями (я уже говорил где-то однажды: «Все хорошо, товарищ Ленин, но отчего у тебя сталинские усы на лоб полезли?»). Далее – торс, то есть шея, тоже находка, но уже не просто художественного комбината, а еще и мясокомбината. Потому что наш художественный мясокомбинат, как бы там ни было, а специализировался на изображении пусть тухлого, но не настолько натуралистичного тела. Все же тонны и тонны высококачественных румян худо-бедно, а прикрывали его явный распад. И, может быть, даже давно не сдерживаемый душок. Что-что, а елей и мавзолеи у нас достойны подражания. Я не хочу тем самым сказать, что у матушки-земли, не так родной, как любимой, при виде наших вождей не текут слюнки. Еще как текут. Не палку, а любой их указательный палец воткни в землю – и такой урожай попрет, что и девать-то его будет некуда. Индии опять же можно будет помочь. У них от малочисленности все коровы священны (у нас же только свиньи). И Америку угостить ответно. Жирная птица, прилетевшая к нашему столу. И почему она такая совершенная, если назначение ее быть только пищей? Простой народ, пришедший к власти, такой простой, что дальше некуда… Ну почему он так примитивен? Боже, сколько в мире загадок!

…Дальше – форматом поменьше члены ЦК. Тоже впечатляет. Тоже рыла будь здоров. Потом на них смотрящие их впередсмотрящие. Со штатом холуев. Эти, соответственно, идут шириной помельче. Но наглости – хоть отбавляй. А формат все уменьшается. Это еще не доросшие до оперативного простора, и потому их, с позволения сказать, лица еще не вмещаются в достойное их обрамление. В тесных рамках они видны только частично. Вот, к примеру, одна из губ Партии. Или ухо ее. Часть все унюхивающего ее носа…

А формат все уменьшается. Вот она, их градация. Следующие идут еще меньшим объемом, хотя и у них ряшки тоже широкоформатные (во, отъелись пролетарии!). Это демагоги, уже набившие языком миллионы и миллионы километров, как пилоты, налетавшие миллионы километров пустого неба, как дровосеки, напилившие миллионы кубометров и без того умирающего леса. Далее идут языки держащие, вернее, предержащие эту власть снизу. Это главный подкласс. Эти языки высунуты из парадных вицпиджаков с обязательным знаком отличия. Черепа почти не видны, в данном случае они просто чехлы, футляры их, вечно высунутых и покрытых красной испариной, как орденами. Далее – крепость, опора – практики, исполнители, каратели. Цепные псы этой власти, чьи морды, как правило, не выставляются напоказ. Да они их и не высовывают. Но должен же народ знать своих давителей, родных и любимых. Теоретики в секрете, а уж практики подавно. И получается, что святые духи орудуют по ночам. Нет, их надобно показать полномордно, яркорыльно под номерами анфас и в профиль.

Еще мельче следующий холуйский пояс – народные депутаты. «Слуги народа». Этого народа. И того, что повыше. Здесь также рвение вполне успешно заменяет интеллект. И вообще боюсь, что в этом Альбоме его не будет.

Еще помельче – холуи покрупнее. Ведь чем ниже, тем надо быть активней. Тут мы видим писателей-академиков и академиков не писателей, академиков-художников и просто академиков и членов-корреспондентов, собственных корреспондентов газет, таких собственных, что и лица-то никакого нет и не предвидится. Да было бы нелепо его ожидать, тем более что члены и не обязаны его иметь. Толкутся секретари и театроведы, режиссеры давно отрежиссированные, не так народные, как заслуженные. Лезет нахрапом еще какой-то низом пахнущий люд. Порхает гарем балеринок, даже попы здесь – христопродавцы, с ложкой, как у Некрасова. Ну, это еще не просто высокооплачиваемые шлюхи. Эти хоть как-то отрабатывают свой паек холуйский. А уж потом, умельчаясь, согнувшись в три погибели, следующий полезет пояс, который за свой паек еще не так запоет. Этим надо еще до бутерброда добраться, что называется, выкладываясь изо всех силенок. Это уже начинается шушера – парткомы, профкомы, номенклатура и прочая советская дура в галунах, как картошка в мундире. В отличие от борзописцев с нумерованными перьями этот народ еще в народе. Тут и пенсионеры союзного значения, и почетные, не имеющие ровно никакого значения. Староиспеченные и новопоявившиеся активисты, как бы удостоенные штампа на ляжку, чтобы войти в уже не общую баню, а также получить хоть крошку с барского стола, где уже коммунизм давно построен. Этот пояс больше смахивает на очередь, далеко уходящую, пока не сольется в единое месиво точек. Последние страницы будут походить сначала на мышиный, а потом мушиный помет…