Валерий Дудаков - Избранное

Намокший голубь кружится
Над рябью мелкой лужицы
С надеждой к переменам.
И редкие прохожие
С ветрами непогожими
Устало жмутся к стенам.

Ночь к городу спускается,
Вдоль улиц зажигается
Неверный свет фонарный.
Седой туман сутулится
Окутывает улицы
Как будто газ угарный.

Закаленный солнцем и ветрами,
В серебристой зелени олив,
Воспарил над морем и холмами
Желтый храм, колонны оперив.

На камнях, раскинутых вдоль плато,
Он подвластен небу одному,
И вошли ступени стилобата
В плоть земли, подобную ему.

Близ него, в горе сырой и прелой,
В толще стен античный мир заснул,
В полукруглых нишах огрубелых
Византийский затаился гул.

И с холмов округлостью не споря,
Сквозь колонны правильный отвес,
Вдруг мелькнет вдали полоска моря,
Отделяя землю от небес.

Под вселенским негасимым светом
Путь в века неровен и тернист,
Ты как дух спартанского атлета
Телом строен, помыслами чист.

Вновь садилось солнце за горою,
Вечер дню на смену заступал,
Храм смотрелся в небо голубое
И старинным золотом сиял.

И когда в тяжелый бархат ночи
Погрузится свет прожекторов,
Плыть тебе Всевышний напророчил
Кораблем из тьмы седых веков.

По холмам притихшим Агридженто,
Как судьбы спасительная нить,
Вьется храмов золотая лента,
Чтобы нас в согласье примирить.

Мою болезнь, как бремя наказанья,
Судьба послала верно за грехи,
Но с ней ко мне приходит покаянье,
Не без нее слагаются стихи.

Она за мной негласно тенью бродит,
Приходит, настигая невзначай
Врасплох без предъявленья счеты сводит,
Мол, больше власти над собой давай.

Как зло, добро творящее вслепую,
Она в блужданьях замыслов моих,
Где поселилась, словно в тьму густую,
И заползает в каждый новый стих.

Сокрыться б тайно от нее в берлогу,
Пусть поглотит ее глухая тишь,
Об избавленье обратиться к Богу,
Но только от себя не убежишь.

Лондон мечется в ажиотаже,
Как в плену иноземных врагов,
Четверть века в нем длится продажа
Нескончаемых русских торгов.

На Бонд Стрите толпясь с нетерпеньем,
Пришлый ушлый и тертый народ
В постоянном живет напряженье:
Где потрафит, кому повезет.

Обо всем сочинят небылицы,
Лишь бы что оболгать просто так,
Всё такие знакомые лица,
Что похожи на стертый пятак.

Девы словно с от шеи ногами,
Взгляд тяжелый, а мысли легки,
Так готовы срамными зубами
Выгрызть лучшие лотов куски.

Джентльмены с манерами лордов,
Каждый ловок, на речи остер,
Глядь – под маской скрывается морда,
Поскребешь – там мошенник и вор.

Вот, на стульях рассевшись вальяжно,
Отмечая намеченный бит,
Тянут руку с значением важным,
Кто дороже сейчас победит.

Ставки вздуют аукционеры,
Тянут деньги в порыве крутом,
Словно черти, пропахшие серой,
Похоронным стучат молотком.

И в пылу увлеченья сраженьем,
Простодушно о том говоря,
Преподносится как достиженье
Сотню тысяч потратить за зря.

Сытый нищего не разумеет,
К игрокам вожделений шальных
Искрой тихой презрение тлеет
На российских просторах глухих.

Как ни сложен к творениям доступ,
Но бесценной добыче всяк рад,
И сгущается лондонский воздух
От барыг торжествующих в мрак.

Ночь кружила застывшие тени,
Стыли лодки над темной водой,
Затаилось пространство и время
За рекой, над долиной седой.

И над в вечность бегущей дорогой,
Не тревожа небесный покров,
Схоронилась луна – недотрога,
За тяжелой грядой облаков.

Звон тянулся протяжно и слитно
Средь раздолья лугов и полей,
Словно звуки вечерней молитвы
В поднебесные главы церквей.

В прошлый день закрывается дверца,
Сумрак ночи завис под окном,
Будто древность, столь близкая сердцу,
Погружается в праведный сон.

Отблеск света мелькнет полосою
Чуть разбуженных первых зарниц,
За притихших холмов чередою
Звук прольется проснувшихся птиц.