Валерий Дудаков: Заколдованный сад. Черный ворон

Шутить изволите с Россией?
Умом Россию не понять?
И гордо выгибая выю,
И наставлять и забавлять,

Салонный сор пылить бессменно,
Вгоняя дам в волшебный сон,
И философствовать отменно,
Прослыв учёным мудрецом.

Что служба – низкое призванье,
Вас сам Пегас сумел призвать,
В салонах с редкостным стараньем
Гламурным вздором забавлять.

Что государства документы,
Теряли их Вы без забот,
В цене амурные моменты,
Иное скучно до зевот.

Музей «Мураново», где сроду
Вы не бывали никогда,
Но почему-то для народа
Он назван в Вашу честь тогда,

Когда тот вождь, что Ваши книги
Читал – отмаливал грехи?
Другим пускай покажут фиги
За их ненужные стихи.

И Баратынский отодвинут, —
Ну, вправду, что он за поэт?
Его тома в архив задвинут,
Вас вознесут на постамент.

Все Тютчевы за близость к власти,
Так верноподдан муравей,
Но хуже нету той напасти —
Великий в малости своей.

Где похоронен бедный ослик?
Был он в строптивости не прав,
Пусть панегириков хоть со ста,
Развеет славу, словно прах.

Заводь ряской затянута светлой,
Сумрак ночи вспорхнул наизлёт,
В первых днях подошедшего лета
Мерно раннее солнце встаёт.

Чуть приметная дымка тумана
Ближний лес приглушила в низах,
Распеваются птицы так рьяно
В неумолчных благих голосах.

Утро свежее столь расторопно
Обогреть разгулявшийся луч,
Отраженьем колышется робко
В глади глянцевой солнечный круг.

Светит крест колокольни шатровой —
Белолицая стройная стать,
Это день проявляется новый,
Смотрит оком на тихую гладь.

Стая уток вспорхнула без лени,
Улетая в просторы, в поля,
Тень ночных разогнав привидений
Полной грудью вздохнула земля.

Сядем в круг и помянем всех тех, кто в безвремье ушел,
И не вызвонишь больше и голоса вновь не услышишь,
Только слухи о них пробегут, как под лестницей мыши,
И незнаемо кто, почему, и зачем же наплёл.

Много игр, что забыты сейчас, мы тогда ещё знали,
«Отмерной», расшибалка, пристенок – забава для всех,
В «казаки» мы играли в сараях, и слышался смех,
Когда в плен в паутинный чулан на задвижку сажали.

Пережили правителей сколько, теперь и не счесть,
От «Усатого», «Лысого» до краснобая со звоном,
И менялись в угоду властям, словно платья законы,
Но одно не менялось, где подлость царила и лесть.

А потом и Афган и Чечня, Приднестровье, Восток,
Эшелоны по рельсам стучали, как в дни грозовые,
И калечило судьбы, тела и «ломались» иные,
И отпущен был каждому Богом свой собственный срок.

Уж давно расставаться нам с временем этим пора,
Наложилось похмелье утра на вчерашние дрожжи,
И врачи не помогут – зажились, что сделать здесь можно,
Коли жизнь не забава и чья-то шальная игра?

Раскидал лепестки рододендрон по травам,
Отцвело, но не сникло его многоцветье,
И пылает в траве, словно тайным сигналом,
Возрождая надежду с улыбкой, поверьте.

Срок цветенья так короток днями июня,
Три недели, не боле, а сколько мгновений
Эту радость доставят, и вовсе не в туне
Все труды по уходу без доли сомнений.

Вот росток, вот пробились налитые листья,
Ярким глянцем сверкнув, вскоре в сумраке светят,
Первый луч, проскользнув, рододендрон приметит,
Пересчитывать станет расцветки в наличье,

От бордовых до алых пылают соцветья,
То-то радость для синего неба и света,
Только вспомним, ведь частая эта примета —
Рододендрон зацвёл – лето добрым приветит.