Валерий Дудаков: Избранное IV

Запрягались храпящие кони
Февралём, что стреножены зря,
И в предчувствии этой погони,
Так тревожно алела заря.

Гей, вы, посвисту верные рати,
Пусть судьба отведёт от беды,
Поскорее проснуться старайтесь,
Из криницы напейтесь воды.

Разлетайтесь железным потоком,
Вам ли страхи копить, удалым,
Всех разбудит ваш яростный топот
По равнинам и взгоркам седым.

Пусть судьба непослушная злится,
Пусть тревожно кричит вороньё,
Только выйдет под утро девица,
Проводить с вами счастье своё.

Запрягались взыгравшие кони,
Те, что в битвах бывали не раз,
Эх ты воля, что гонит в погоню,
Непокорный, привольный Донбасс.

Что мне печалиться
да Маяковского вспоминать,
Семьдесят – это тебе не подарок,
Да и не брякнешь сдуру: опять, вашу мать,
Свеча догорает, в остатке огарок,
И дымится не лавандой, не ладаном он,
А всякой неприличной чертовщиной,
Проснёшься – неясно, о чём, о ком
Вспоминаешь, а годы катятся мимо,
Только считай как рельсов перестук,
Там двадцать было, там тридцать, там сорок,
Ну, чёрт с ним, было бы «полтинник», друг,
Но семьдесят с лишком, какой-то морок.
Со всеми перессорился, всех разогнал,
Подруга говорит: «Индульгенция от Папы
На розни и козни». А товарищ: «Нахал,
Не поэт ты, а чокнутый чёрт бородатый,
В стихах утопший бесконечных своих,
Неймётся всё, терзаешься вопросом вечным».
Так что же случилось всё
с папиной присказкой:
«Хотелось, моглось что б, пелось, пилось»,
Не надоело повторять такой примитив?
Да, в семьдесят задраивают
канализационный люк,
Все сточные воды под землю прячут.
Звоню как-то другу, а жена его вдруг
Смеётся, когда жалуюсь:
«Да всю жизнь вы скачете,
Будто зайцы по резвой траве,
И уж никто не обращает внимания,
Пойди, разберись, что у вас в голове,
В разлуках ваших и ваших свиданиях».
Что жизнь бывает то заносчива, то мила,
Это знакомо – терпеть и мучиться,
А прочее, выдержать, как говорят,
Может тогда и что-то получится.

Заказ обозначен, указаны сроки,
Я выеду в рань, уж зарделись востоки,
И темень сползает с вершин.
В окно загляну, а за рамой тревожно,
Прищурюсь слегка, разглядеть невозможно
Шуршание робкое шин.

Спеши же водитель, за окнами ветки
Колышимы ветром, погоде в отместку,
Сижу, дожидаясь в тепле.
Там гаснут огни уходящего утра,
Такси заказал, поступаю так мудро,
Как ведьма лететь на метле.

Мой дальний маршрут, проскочу спозаранку,
Такси пробежит как на сказочных санках
В рассвет, разгоняя пургу,
На дачу, там вся в ожиданье собака,
Но медленно движутся стрелки однако,
И темень вокруг, ни гу-гу.

Машина приходит на полчаса раньше,
Я выйду на стужу, слегка не проспавшись,
Зелёный горит огонёк.
Включится мотор, снег отчаянно кружит,
Построен маршрут, но подсказ нам не нужен,
На дачу меня увезёт.

Вчера прошёл буран,
Как буйное веселье,
Укутал плотно сад,
От прихотей устав,
Уж коли Рождество,
То и за ним Крещенье,
Зима пушит январь,
Сугробы наметав.

Чернение ночи
Узором дагестанским,
И отсветы снегов
Ей вызолотят грудь,
В судьбе моей шальной,
Капризной и цыганской,
Господь, меня смири,
И выпрями мой путь.

Я музыкой стиха
Плету в ночи руладу,
Не ведая часов,
Пусть стрелки вмиг замрут,
Пишу, спеша, опять,
И больше нет мне сладу,
Фантазий вольных рой,
Куда, куда несут?

Ленивою луной
Подсветит небо утро,
Сребристый сонный луч
Сугроб нагой лизнёт,
Без суетных забот
Слагаю поминутно
Строку, посланье той,
Кто пробужденья ждёт.

Всходило солнце жёлтое, седое
Мороз царапал ветвями рассвет,
И каждый знал: настало время злое,
Но от него давно защиты нет.