Валерий Дудаков - Избранное

Встанет солнце. Согреет светом,
От сомнений глухих спасет.
Я надеюсь, к исходу лета
Может, все-таки повезет.

Пропетляв вероломной дорогой,
Я от резких изгибов устал,
Но в затерянных горных отрогах
Россыпь белых строений узнал.

Все подъемы и все погруженья,
Перевалы, откосы в пыли,
Постоянным неспешным движеньем
К этой призрачной Ронде вели.

Горы, небо, долина без края,
Бесконечных времен бытие.
Каждый раз, как сюда приезжаю,
Будто заново вижу ее.

Древний облик изыскан и четок,
Мир веками его создавал.
Прочный мост с завитками решеток
Охраняет глубокий провал.

В нем как будто века погрузились
От империй до наших времен,
И на сумрачном дне отразились
Лики древних ушедших племен.

На уступах кусты молодые
Золотыми кудрями взвились,
И слоистые камни седые
В мост суровый глубоко впились.

Так с него и с балконов по краю
Тянет вниз, в глубину, навсегда…
Там на дне каждый камень страдает
В озерце, где застыла вода.

Нет мне в Ронде ни имя, ни отчества,
Безымянным бреду в летний зной,
И испанский мотив одиночества
Отдается звенящей струной.

Вкось пронзают откосы, играя,
Тени темных больших голубей,
Стоит только подвинуться к краю —
А потом ни о чем не жалей.

Здесь так просто совсем позабыться,
От себя, от всего убежать,
И, взлетев, как свободная птица,
Не желать, не жалеть, не страдать.

Много в Прадо диковин чудных,
Глаз прельщают, к себе маня,
За пятьсот километров трудных,
Лишь одна все зовет меня.

Мне от Малаги до Мадрида
Ближний свет, что рукой подать,
Не фламенко, не страсть корриды —
Видеть хочется благодать.

Вот он, снятый с креста Спаситель,
До сих пор удивляет мир,
Будто сцену как близкий зритель
Видел Ван дер Вейден Рогир.

Тело бережно держат руки
Тех, кто знали его тепло,
И терновый венец разлуки
Окружает его чело.

Так, безмерно убитые горем,
Собрались к подножью креста,
Вспыхнув звонких красок узором,
Девять близких людей Христа.

Повторяя движенье сына,
Богоматерь совсем без сил,
Ведь Христос, мир земной покинув,
Чашу скорбную всю испил.

Свет струится сквозь тьму сомнений,
Яркий призрачный блещет фон.
Воплотил здесь фламандский гений
Вечной жизни простой закон:

Смертна плоть, вечны духа сферы,
Если Бог тебя призовет,
Этот праведный символ веры
К воскресенью сквозь смерть ведет.

И в душе сохранились ныне,
Сквозь теченье бегущих лет,
Тех прошедших веков святыни,
В ком предвечный сияет свет.

Твое отчаянье страшнее всяких слов,
И я, источник бед твоих, несчастий,
Любую кару понести готов,
Лишь бы тебя избавить от напастей.

Мне веры нет, я верить перестал,
Нестоек, слаб. К несчастью, это знаю.
Но, осознав, что в пропасть я упал,
Тебя своим паденьем задеваю.

Как будто жизнь сплелась из страшных снов,
Им несть числа, кто смысл их разгадает,
И не хватает покаянных слов
Сказать, как в темноте душа страдает.

Когда мой дьявол, мой давнишний враг,
Меня локтями под руку толкает,
Сулит он много непристойных благ,
Все смертные грехи перечисляет.

Я буду нем, в уста набрав воды,
И в этот день, томительный и трудный,
Молюсь, чтобы избавил от беды
Мою призвавший совесть голос трубный.

Убитый мертвый день с тоской седой
Затянет паутину бытия
На целый день. И в том вина моя,
Что я опять сегодня сам не свой.

За окнами над Раменкой туман,
Колышет ветер ветви у березы,
К стеклу прилипли жалобные слезы,
Нечастый дождь стучит в свой барабан.

И аист металлического крана
Застыл над почерневшим от дождя
Кварталом. Даже угадать нельзя,
Над чем склонился он в сей позе странной.

В пунктир высоковольтных передач
Вплелись тела вороньих черных точек.
Возможно, этой музыкой захочет
Лечить мне душу сумасшедший врач.

Опорный столб крестом перечеркнул
Кусты, деревья, дальние строенья,
И кажется, что, в тягостных сомненьях
Запутавшись, навеки он заснул.