Валерий Дудаков - Избранное

И боль, что током льется в проводах,
Пронзает неба серого пространство,
Подчеркивая время постоянство,
Которое не удержать в руках.

Ты снишься мне каждую ночь,
Ты грезишься в утренней дымке,
Где первого снега пушинки
Кружатся, в бессилье помочь.

Так осени близок излом,
То дождь за окном, то поземка,
И ветер выводит негромко
Печальный мотив о былом.

А утро в рассвете своем
Так тягостно время свивает…
Но кто мне сейчас нагадает,
Когда же мы будем вдвоем.

И дни как похмелье идут,
То бредом, то в проблеск сознанья,
Отчаяньем, глухим состраданьем,
Как будто их тайно крадут.

От близкой до дальней стены
В смятенье шагаю устало.
Так много прошло и так мало,
Так встречи с тобою нужны…

Упав однажды, трудно так подняться,
Но ежели падения твои
Не раз, не два тебя подстерегли,
То так легко в безудержье сорваться
И сжечь на бурных водах корабли.

И шквал страстей, который душу точит,
Вдруг захлестнет обидою глухой,
В мгновенье сам становишься не свой,
И уж не важно, что тебе пророчат
Над страшной бездной глубины морской.

И поглотив глухой пучиной вод,
Так крутит, что лишь стоны раздаются,
Вокруг горячим зельем струи вьются,
И бесовской справляет хоровод
Попавший всяк в такой водоворот.

Когда ж затихнет тот девятый вал,
Преследует души опустошенность,
От дел земных такая отрешенность,
Как будто кто покров святой сорвал,
Жизнь превратив в дешевый карнавал.

В нем места нет простым и ясным чувствам,
Здесь лица замещает масок рой,
Идут к спектаклю зрители гурьбой,
И клоуны, накрашенные густо,
Смешат нещадно публику собой.

Как в тяжких снах, забытая душа
Надежды свет неясно различает.
Она к достойной жизни призывает,
Хоть бесы веселятся не спеша,
Но близок миг, когда они растают.

Не из графьев мы, недворянской масти,
Твой дед – купец, а прадед мой – ямщик.
И в этой жизни от любой напасти
Наш крепкий предок не робеть привык.

Ты выбрал путь, нелегкий, но достойный,
Ох, как не просто это ремесло,
И в обстановке давящей, но вольной
Ты не сломался всем чертям назло.

В одной строфе представить невозможно
Плетется как духовной жизни нить,
Уверен я, так просто и так сложно
Твой вклад в искусство точно оценить.

Теперь ты мэтр во славе и в почете,
Но эти мысли строго гонишь прочь.
Тебя мы любим. Где еще найдете
Такого друга, что готов помочь.

Добро каким аршином можно мерить,
Ты многих от несчастий прикрывал,
И даже грозный «Тимофеич» Зверев
На Маяковке часто ночевал.

Как смело мы по юности мятежной
На мельницы заносимся копьем,
И страх сломив упрямою надеждой,
Запалом этим дышим и живем.

Пришла пора, не лезешь в жизни гущу,
Холсты твои и строги и чисты,
И между миром прошлым и грядущим
Они наводят прочные мосты.

Ты создаешь, хоть знаешь – жизнь сурова, —
Особый, добрый, благосклонный мир,
В котором даже мухи Кабакова
Не пачкают Немухина мундир.

Жизнь, несмотря на горести, сомненья,
Потоком шла, как светлая Ока,
Твои холсты, как мастера творенья,
Переживут и годы и века.

И подвести теперь итоги можно,
Столь быстротечно наше бытие,
Ты победил. Судьба – не стол картежный,
Но выиграл ты честно у нее.

Затаились камни влажные
В вязком кружеве кустов,
Веет сыростью протяжною
От травы и от прудов.

Цапля с хохолком украшенным
Робко жмется под настил,
Черный ряд скамеек крашеных
В золотой листве застыл.

Красный лист кленовый кружится
В сонный пруд нырнуть скорей.
Дружно пьет из стылой лужицы
Стайка сизых голубей.

Водопада струи тонкие
Гонят в глубь пруда утят.
Все в узорах ветви ломкие
В гулкой тишине хрустят.

Ловит гладь воды притихшая
Тень плывущих облаков,
И пугает черной нишею
Грот – приют для вечных снов.

Горсти капель тучи бросили
В створы замерзших оград.
Серебрят тумана проседи
Поздней осени наряд.