Хаким Фирдоуси - Шах-наме

И выбежал, проклятья извергая,
Из спальни, сталью ратною сверкая.

И встретился лицом к лицу с купцом
В кольчуге, с окровавленным мечом.

Исфандиар сказал: «Ты град ударов
Получишь от купца взамен динаров.

Дар от Лyxpacпa я принес тебе,
Печать Гуштаспа я принес тебе!

Печатью заклейменный роковою,
Покроешься ты черною землею!»

И запылал в сердцах их бранный жар.
Сошлись Арджасп и лев-Исфандиар,

Удары сталью нанося друг другу
И рассекая шлемы и кольчугу.

И вот Арджасп могучий изнемог,
Он в ранах весь от головы до ног.

Как слон огромный, пал он, окровавлен,
Мечом Исфандиара обезглавлен.

Так вот что звезды смертному дарят,—
То поднесут бальзам, то черный яд!

С презрением на мир взирай, о мудрый!
Ты в жизни — гость; так не страдай, о мудрый!

Убив Арджаспа, грозный Руинтан
Обрек разгрому замок и айван.

Мечами стражу всю посечь велел он,
Дворец со всех сторон поджечь велел он.

Никто из обитателей дворца
Не избежал кровавого конца.

Казнохранилище царя Турана
Оставив под надежною охраной,

Пошел к конюшням царским Руинтан,
В деснице — меч, в стальной кольчуге — стан.

Коней арабских отобрать велел он,
Мужам своим их оседлать велел он.

И сели на могучих тех коней
Сто шестьдесят его богатырей.

Сестер привел он, в седла посадил их,
Ликуя сердцем, что освободил их.

Отряд оставил в крепости; Сава—
Отважный муж — отряда был глава.

Богатырю Саве сказал: «Как в поле
Мы выйдем и очутимся на воле,

Ворота городские ты закрой
И у ворот неколебимо стой.

Когда я своего достигну стана
И снова встречу славного Пшутана,

Вели кричать дозорным: «Да живет
Наш царь Гуштасп, как вечный небосвод!»

Когда в бою туранцы истомятся
И вспять к вратам твердыни устремятся,

Ты сбрось главу Арджаспа со стены,
И пусть их души будут сражены!»

И в степь он выехал во мгле тумана,
Как слон, вломился он в ряды Турана.

Сто шестьдесят за ним отважных шли
И гибель и смятение несли.

Достигли стана… Радостен и светел,
Воителя Пшутан премудрый встретил.

И кто опишет войска торжество
Перед царем и доблестью его!

Когда, как царь с серебряного трона,
Сошло светило ночи с небосклона,

Раздался с башни клич богатырей:
«Живет Гуштасп, великий царь царей!

Цветет Исфандиар непобедимый!
Луною, небом и судьбой хранимый!

Святой закон мечом он защитил,
Туранцам за Лухраспа отомстил!

Арджаспа он железом обезглавил,
Гуштаспа возвеличил и прославил!»

Смутились тюрки, слыша этот крик,
Не ведая — откуда он возник?

От клича, что над полем разносился,
Тревогой дух Кахрама омрачился.

И Андарману, брату, он сказал:
«Не распознаешь ночью, кто кричал.

Что скажешь? Что-то будет нынче с нами?
Мы всё с тобой должны разведать сами!

Иль это пьяной стражи озорство
У изголовья шаха самого?

Какая дерзость у простого люда!
Но этим крикунам придется худо.

Всех надо, как изменников, казнить
И преданною стражей заменить!

Так поспешим! И коль застанем дома
Врагов, что ищут нашего разгрома,—

Мы по-турански их возьмем в зажим,
Мы черепа им сталью размозжим!»

Все громче голоса во тьме звучали,
И на стене, и на холме звучали,

Они со всех сторон теперь неслись.
И души тюрков страху поддались.

Войска роптали: «Голосов так много,
Что только в крепость нам теперь дорога.

Вернемся, братья, дом наш защитим.
Запремся, всем врагам отпор дадим».

Кахрама сердце ужасом сжималось,
Лицо его страданьем искажалось.

Сказал он людям: «За царя, за вас,
О воины, в тревоге я сейчас!