Хаким Фирдоуси - Шах-наме

Румийскою парчой дары покрыл он,
И амброй их бесценной окропил он.

Наполнился благоуханьем зал,
Когда перед Арджаспом он предстал.

У ног царя рассыпал он динары,
Речистой лести расточая чары.

«Будь благосклонен к бедному купцу.
Я — из Ирана — тюрок по отцу.

Торгую в Руме дальнем я и в Чине,
Пересекаю горы и пустыни.

С богатыми товарами в Туран
Привел я в сто верблюдов караван.

О шах! Я честным торгом промышляю.
Я продавец, а также покупаю.

Надеюсь я, ты защитишь меня,
О покровитель мира и броня!

Так разреши заняться мне торговлей,
Сложить товары под надежной кровлей.

Укрой под сенью милости твоей
Меня, моих верблюдов и людей!»

Сказал Арджасп: «Ты — под защитой шаха!
Развеселись душой. Торгуй без страха!

Ты здесь — мой гость. И никаких обид
Никто в Туране вам не причинит».

И царь сказал своим вазирам слово,
Чтобы они на площади дворцовой

Обширный дом для гостя отвели
И весь товар туда перенесли.

Арджасп устроить там базар велел
И от воров стеречь товар велел.

Нехватки не было в могучих мужах,
Таскавших сундуки на спинах дюжих.

Один носильщик, весь в поту, спросил:
«Чем сундуки приезжий нагрузил?

Как будто мне, — хоть я и слон по силе,—
Всей жизни тяжесть на плечи взвалили!»

Открыл, украсил лавку Руинтан,
Как будто по весне расцвел тюльпан.

У входа пел речистый зазывала,
Толпа у входа лавки вырастала.

Ночь пробыл дома гость, а поутру
Опять явился к шахскому двору.

Перед Арджаспом преклонил колени
И сплел узор цветистых восхвалений.

Сказал: «По диким я прошел степям.
Позволь дары сложить к твоим стопам!

Не откажи, владыка благосклонный,
Прими браслеты, перстни и короны!

Пусть выберет твой главный казначей
Сокровища — для милости твоей!

И сколько бы ни взял он, честь мне будет;
А моего богатства не убудет.

Владыки дело — брать, купца — дарить.
За бедный дар прошу меня простить».

Арджасп развеселился, засмеялся,
Все больше к гостю сердцем он склонялся.

Спросил: «Как звать?» Ответил гость: «Харрад,
Я — весельчак, из тех, кто жизни рад».

Ответил царь: «Эй, странник благородный,
Ты много выстрадал в степи безводной.

Живи, торгуй. Я сам — защитник твой.
Ко мне являйся прямо в час любой».

Выспрашивать он начал Руинтана,
Что делается на земле Ирана.

Ответил тот: «Пять месяцев почти
Я пробыл в изнурительном пути».

Спросил Арджасп: «Что слышно о Гургсаре?
Какие вести об Исфандиаре?»

«Великий шах! — ответил лже-Харрад,—
По-разному об этом говорят.

Был слух: Исфандиар попал в немилость,
И средь иранцев смута заварилась…

Был слух, что войско поднял он в поход,
Что он путем семи преград идет,

Что он решил семь подвигов свершить
И стены Руиндижа сокрушить».

Захохотал Арджасп, сказал: «Пустое!
Да никогда не сбудется такое!

И коршун там не пролетит вовек,
Будь Ахриман я, а не человек!»

Склонился муж к подножию престола,
Вернулся на базар с душой веселой.

Велел он двери лавки открывать,
Велел прохожих в лавку зазывать.

Толпа росла, шумела и галдела,
На шелк румийский с завистью глядела.