Хаким Фирдоуси - Шах-наме

Ты, знать, хотел по ложному пути
К погибели все войско привести?»

Гургсар ответил: «Гибель силы вашей
Дороже жизни мне и солнца краше!

Я в муках у тебя, в плену, в цепях.
Как не желать мне зла тебе, о шах?»

И рассмеялся Руинтан безгневно.
Судьба Гургсара впрямь была плачевна.

«Эй ты, Гургсар безмозглый, — молвил он.—
Как будет медный замок сокрушен

И пленникам возвращена свобода,—
Тебя я здесь поставлю воеводой.

Всю власть тебе я здесь хочу вручить,
Но ты мне должен правду говорить.

Тебя я возвеличу, не унижу.
Друзей твоих и кровных не обижу».

Услышав, что сказал Исфандиар,
Надеждой преисполнился Гургсар.

Повергнут царской речью в изумленье,
Он пал во прах и стал молить прощенья.

Царь молвил: «То прошло, что ты сказал.
От слов пустых поток песком не стал.

Ты нам укажешь брод в реке глубокой,
А там до Руиндижа недалеко».

Ответил пленник: «Цепи тяжелы.
Тот берег дальше, чем полет стрелы.

Лишь от оков моих освобожденный,
Брод я в пучине отыщу бездонной».

Исфандиар ответил: «Так и быть!»
И приказал с Гургсара цепи сбить.

Взял под уздцы коня Гургсар, и в воду
Вошел он по неведомому броду.

Шел осторожно он с конем своим,
И воины пошли вослед за ним.

Поспешно бурдюки опорожняли
И воздухом их туго надували,

Привязывали лошадям под грудь,
Чтоб невзначай в реке не потонуть.

Достигло войско берега другого
И ратным строем выстроилось снова.

Фарсангов десять ровного пути
До цели оставалось им пройти.

Сел царь, чтоб силы пищей подкрепить
И кубок, кравчим налитый, испить,

И встал. Надел кольчугу, шлем румийский,
Повесил на бедро свой меч индийский.

Опять к нему был приведен Гургсар,
И пленника спросил Исфандиар:

«Ты от беды спасен звездой счастливой.
Хочу услышать твой ответ правдивый:

Когда главу Арджаспа отрублю
И скорбный дух Лухраспа просветлю,

Когда Кахрама, хищного гепарда,
Убью в отмщение за Фаршидварда,

Как будет Андарман в петле моей,
Убийца тридцати восьми князей, [44] Убийца тридцати восьми князей … — Во время войны между иранцами и туранцами, когда Исфандиар находился в заключении, было убито тридцать восемь сыновей и внуков шаха Гуштаспа.

Когда я цвет Турана обезглавлю
И, мстя за деда, землю окровавлю, [45] И, мстя за деда, землю окровавлю … — Когда Исфандиар был узником, в Иран вторгся Арджасп, взял Балх и убил находившегося в храме престарелого Лyxpacna, деда Исфандиара.

Когда я их повергну в пасти львов,
На радость всех иранских храбрецов.

Когда я их дома предам огню
И жен и чад их в рабство угоню,—

Ты будешь ликовать иль огорчаться?
Какие помыслы в тебе таятся?»

Все потряслось Гургсара естество,
Проснулся дух воинственный его,

Ответил он: «Ты полон злобой мщенья,—
Не будет над тобой благословенья!

Пусть небо на тебя обрушит меч
И голову твою похитит с плеч!

Пади во прах — волкам на растерзанье,
Земля тебе — постель и одеянье!»

От тех речей, что злобный вел Гургсар,
Вспылил, разгневался Исфандиар.

Свой меч ему на темя опустил,
До пояса Гургсара разрубил.

Он истребил Гургсара, гнева полный,
И на съеденье рыбам бросил в волны.

И, опоясав богатырский стан,
Сел на коня суровый Руинтан.

Вдали пред ним, на высоте надменной,
Возник огромный замок медностенный.

За тучи, неприступна и грозна,
Вздымала башни хмурые стена.

В ряд вчетвером верхом по ней скакали
Дозорные, что город охраняли.

На чудо-стену Руинтан взглянул
И глубоко и тягостно вздохнул:

«Взять стену с бою — силы не найдется.
Мне злом на зло, как видно, воздается.

Вот залетел я в чуждую страну,
Но здесь одно отчаянье пожну».