Хаким Фирдоуси - Шах-наме

Вернулся я, прославленный в боях,
В Иран, где правит величавый шах.

Но, вижу, затянулись речи наши.
Вина ты жаждешь — так подымем чаши!»

«Деянья наши, — вымолвил Рустам,—
Бессмертным станут памятником нам.

Будь благосклонен и послушай слово
Бывалого богатыря седого!

Когда б я не пошел в Мазандеран
С мечом, с копьем тяжелым, как таран,

Где в кандалах томился Кей-Кавус
И с ним слепые Гив, Гударз и Тус,—

Кто б положил конец их тяжкой муке?
Кто б на Диви-сафида поднял руки? [49] Кто б на Диви-сафида поднял руки?.. — Диви-сафид (или в переводе — Белый див) — страшное чудовище, захватившее в плен Кавуса со всем иранским воинством.

Где б Кей-Кавус спасение обрел?
Кто б шахский воротил ему престол?

Был мною шах освобожден великий,
Поставлен на иранский трон владыкой!

Главы врагов я отрывал от тел.
Не саван их тела — а прах одел.

Мне друг в боях был Рахш огненноярый,
А старый меч мой щедр был на удары.

Когда ж Кавус пошел в Хамаваран
И вновь подставил шею под аркан —

Собрал тогда я воинство в Иране,
Богатырей повел на поле брани.

Царя врагов я выбил из седла,
Сразил его, как божия стрела.

Вновь из темницы вывел я Кавуса,
Оковы снял с Гударза, Гива, Туса.

Афрасиаб, пока я вел войну,
Ударил на Иранскую страну,

Привел войска, подобно грозным тучам.
И вновь я полетел на бой с могучим.

Когда скакал я под ночною тьмой,
Не грезились мне отдых и покой.

Афрасиаб, мое увидя знамя,
Вдали сверкающее, словно пламя,

Услышав ржанье моего коня,—
Все бросил, спасся бегством от меня.

Но если б Кей-Кавуса я не спас —
И Сиявуша не было б у вас,

И Кей-Хосрова слава б не сияла!
А от него берете вы начало.

Эй, шах! Вот я большую прожил жизнь,—
На разум мой, на опыт положись.

Порукой — честь! Тебя я властелином
Поставлю над Ираном и над Чином.

Когда ж сковать меня ты вздумал, шах,
Корысти не найдешь ты в тех цепях.

Как я примчусь на бой, как взвею прах —
Меж небом и землей посею страх!

Был я великим, счет терял победам,
Когда Лухрасп был никому не ведом.

Имел я эти земли, этот дом,
Когда Гуштасп был в Руме кузнецом.

Что ж ты кичишься предо мной венцом,
Гуштасповым престолом и кольцом?

Был молод, поседел я чередом,
Но я не ведал о стыде таком:

«Иди! Свяжи Рустама!» — кто так скажет?
Мне сам творец вселенной рук не свяжет!

Вот в оправданьях унижаюсь я.
Речей довольно! Щит мой — честь моя!»

И рассмеялся Руинтан могучий,
Встал, плечи распрямил и стан могучий.

«Эй, муж слоноподобный! — молвил царь —
Все это о тебе слыхал я встарь!

Как львиное бедро — твоя десница,
А шея — мне драконьей крепче мнится».

Так говоря, он руку старцу жал
И разговор с улыбкой продолжал.

Так руку жал, что сок кровавый на пол
Из-под ногтей Рустамовых закапал.

Рустам не дрогнул, руку сжал в ответ
Исфандиару и сказал в ответ:

«Блажен Гуштасп и славой властелина,
И тем, что породил такого сына!

Четырежды блажен могучий род,
Чьей ветви цвет вовек не отцветет!»

Так говоря, кивал он белой бровью,
Сжимая руку шаха. Черной кровью

Рука у Руинтана налилась,
Но тот не дрогнул и сказал, смеясь:

«Эй, лев! Сегодня пить со мною будешь!
А завтра утром о пирах забудешь!

Как завтра утром стану в стремена,
Надену шлем, броню на рамена —

Ты жизнь сочтешь за тягостную ношу,
Когда тебя копьем с седла я сброшу.

Свяжу тебя и к шаху приведу,
Но знай — не на позор, не на беду.

Скажу: «Вот он! Вины на нем не знаю!»
Тебя я перед шахом оправдаю.

И ты со славою пойдешь домой,
Добро, богатство понесешь с собой».