Натан Альтерман - Избранные стихи в переводе А.Гомана - часть 1

Спокойно стоял, но в час битвы, во мгле

По мне пробежал проигравший тот бой,

И тот, кто его настигал, шёл по мне.

Опоры мои не ослабли у дна:

Живым я не друг, в спорах – не сторона.

Когда победитель, с добычей своей

Покончив, вернулся – «Спасибо! – сказал. –

Отныне участник ты в распрях людей»…

И я вместе с ношей в пучину упал.

Сказала Жена: « Боже мой,

Отвёл ты мне место в веках:

В ногах живого лежать рабой

И стоять у мёртвого в головах».

Мы, десять братьев, сложили песнь

(Иногда подыграв себе малость),

И, спасибо той скромной беседе, теперь

Вся она на бумаге осталась.

Солнце клонится вниз и растёт,

Скрылось где-то за кромкой дороги.

Может, кто-то не встретит восход:

За ночь смерть настигает многих.

Но, пока не уснём смертным сном

(От него нас не скоро пробудят),

Пока, мела белей, не замрём, –

Десяти братьев песнь с нами будет.

Ты, читатель, теперь эти строки прочти,

Пока осень стучит в ставни громом.

А устанешь, – листки отложи, помолчи,

Выйди в вечер

На ветер из дома.

Десять братьев. Их песнь

Путь тебе к этой книге проложит.

Их беседу расслышишь здесь

За напевом песни, быть может.

Пусть же отзвуки их голосов

Тут и там в твои строки вплетутся,

Не останется смысл их закрыт на засов

И словá в сердцах отзовутся.

Солнце клонится вниз и растёт,

Скрылось где-то за кромкой дороги.

Ещё многие встретят восход:

За ночь новых родится много.

Время царств испарится до дна,

Сердца гор крот зубами коснётся.

Только радость людей так сильна,

Что из зёрнышка колос пробьётся.

Только сила её и закон,

Но не тот, что основа рабства.

Нет, долг любящей женщины – он

И закон отцовства и братства.

Десять братьев. Их песнь

Путь тебе к этой книге проложит

Сквозь грозу, что всё может сместь,

А не просто на символ похожа.

Дверь приюта для путников ты

Приоткрытой оставь на мгновенье.

И тогда за столом простым

Десять братьев мелькнут, как виденье.

Старший из десяти сказал:

«Я седой, всех старее я, братья.

День закончился, вечер холодный настал

Со звездой, что люблю встречать я.

Славлю молний его острия в облаках,

Шум далёкий потоков в округе,

Славлю травы, бегущие зайцем в полях

От гнева небес в испуге.

А ещё славлю дочь корчмаря, что, быстрей

Того зайца, мелькнула меж нами.

И, чем ярче платок её, - взгляд мой темней.

Будьте, братья, ей судьями сами».

Тут, от страха дрожа, изогнул спину кот –

Дыбом шерсть, как струна, весь натянут.

«Расскажу и о нём, – брат сказал. – День придёт,

И его на доске упомянут.

Мы встречались с ним. Я усмехнулся в душе,

Белой шубке его поклонился

И из дома пошёл (дождь лил сильный уже,

Но я, братья, сюда торопился.)

И пришёл. Вы молчите, веселья в вас нет,

Вы мрачны, словно лес среди ночи.

Радо вам моё сердце шестидесяти лет;

Послужить, словно юноша, хочет.

Дайте, братья, мне ноги согреть у огня.

Двое суток не выйдем отсюда:

Дождь дороги залил, и до крупа коня

Поднялися в ущелье воды.

Хорошо, что корчма при дороге была,

Что огонь в печи жарко пылает.

Честь трактирщице: вовсе гостей не ждала,

Но, хозяйка, нам стол накрывает».

Раз уж старший велел, сядем, братья, тогда

Вдесятером вкруг стола, кто где хочет.

Скажем: слава Творцу, что привёл нас сюда

И что живы мы все этой ночью.

«Кто же знает, где час его страшный найдёт –

Дома ль, там ли, где он ещё не был,

Кто лицом, умирая, к земле припадёт,

Кто лицом обратится к небу.

Но, поскольку нам долгая ночь предстоит

В этой ветхой корчме, вероятно,

Пусть же каждый из нас песней всех удивит,

Чтоб полезной была и приятной.

Каждый в слух превратится, готов отвечать,

И на ненависть, зависть откликнется эхом.

Если ж что-то смешное случится сказать,

Наши лица в ответ озарятся смехом.

Да, таков песни путь: пока зреет она,

Испытанья пройдёт и огнём, и водою.

Её сердцу свободы не ведать сполна,

Пока полною месяц не станет луною.

От случайного к главному двигаться ей

Нужно будет учиться с терпеньем.

А собьётся с пути – так стрекалом взашей,

Носом в грязь, не видать ей прощенья.