Натан Альтерман - Стихотворения разных лет

И казнили детей у могил… В этот час

Спали люди спокойно на свете.

Ты под солнцем избрал средь народов — лишь нас.

Ты нас трудной любовью отметил.

Ты избрал нас, Господь, среди прочих людей,

Утвердил нас под солнцем упрямо…

Видишь, мальчик стоит над могилой своей

Потому лишь, что он от рожденья еврей,

Кровь его — как вода в этом мире зверей.

Просит он: “Не смотри, моя мама!”

Плаха мокра от крови, зазубрен топор,

А Святейший отец в Ватикане

Не желает покинуть прекрасный собор —

Поглядеть на погром, на закланье.

Постоять хоть часок — может, Бог что простит —

Там, где агнец разнузданным миром забыт,

Где дитя Над могилой

Стоит.

Помнит мир о сокровищах прошлых веков —

Ведь наследие предков бесценно.

А хрустальные чаши ребячьих голов

Изуверы

Дробят

О стены!

Крик последний звенит: “Мама, ты не гляди,

Это зрелище — не для женщин.

Мы ведь тоже солдаты на этом пути,

Только ростом немного поменьше”.

И казалось, кричит размозженная плоть:

“Бог отцов наших, помним мы кровью:

Средь народов земли ты избрал нас, Господь,

Ты отметил нас трудной любовью,

Ты, Господь, из мильонов детей нас избрал.

Пред тобою погибли мы, Боже,

Нашу кровь ты в большие кувшины собрал —

Потому что ведь некому больше.

Запах крови вдыхая как запах вина,

Всю до капли собрав ее, Боже,

Ты с убийц наших, Господи, взыщешь сполна.

С большинства молчаливого — тоже…

1942

Перевод Д. Маркиша

Лето царило

Семьдесят лет.

Солнце — яда и мести прибой.

Только он — оливняк, безмолвный аскет —

Стойко выдержал огненный бой.

Родина,

Его клятва свята! Будни сочные с ним

Груза звезд и луны не грузили.

Только бедность его, словно “Шир га Ширим”,

Сердце скал твоих насквозь пронзила.

Или, может быть, волей небесных высот

Он слезой наделен, распаленной в огне,

Чтоб над книгой твоей, как сухой счетовод,

Одиноко итожить гнев.

Когда горы твои жаждут смерти и в них

Молит блеянье стад о дожде на лугах,

Он твой страж крепостной,

Твой пустынник-жених,

Твоя жизнь в его цепких руках.

Ослепленный закатом, под вечер лицо

Твое ищет он — где ты?!..

В огне его жил и корней обручальным кольцом

Твой плач сохранен на дне.

От него далее ад в испуге бежит,

Зря растратив жару…

Если гложет

Грудь камней хоть один корешок, чтобы жить, —

Сердце гор никогда умереть не сможет!..

Перевод А. Пэнна

Тишина в пространстве громче вихря,

И в глазах кошачьих блеск ножа.

Ночь! Как много ночи! Звезды тихо,

Точно в яслях, на небе лежат.

Время ширится. Часам дышать привольно.

И роса, как встреча, взор заволокла.

На панель поверг фонарь ночных невольников,

Потрясая золотом жезла.

Ветер тих, взволнован, легким всадником

Прискакал, и, растрепав кусты,

Льнет к зеленой злобе палисадников,

Клад клубится в пене темноты.

Дальше, дальше ввысь уходит город

С позолотой глаз. Урча, без слов,

Испаряют камни гнев и голод

Башен, крыш и куполов.

Перевод Л. Гольдберг

Один человек вернулся в свой дом

и запер дверь почерневшим ключом.

Серебро и врагов при свече сосчитал

и больше думать о них не стал.

На скрижали сердца оставил одно

имя — вовек святится оно!

Свет погасил и крылья простер,

шагнул из окна в небесный простор —

над городом, надо всем, что любил,

большою птицею он поплыл.

Перевод А. Графова

Хаим Вейцман