Григорий Сковорода - Беседа 1-я Нареченная observatorium (Сіон)

Лонгин. Да, вспомнил и я, что Христов наперсник называет закон его новым: «Новую запов[едь] даю вам». Правда, что истинная есть Соломонова притча: «Брат от брата помагаем… и протч.» Есть така же и руская: «Доброе братство — лучше богатства». / 232 /

Однак сей необоримый град все презирают, и дружней любви адамант блистает весьма в редких местах. Вот тебе новинка! Но паки, когда превечный сей совет есть древнейшая всех тварей симметріа и «крепка, яко смерть, любовь», ревностным сострастіем всех міров системы связавшая и обращающая, тогда он же в посланіи своем нарицает его ветхим. Сам богочеловек, котораго не подлый дух, по прахе ползущій, как змій, но вышній оный архангел деве благовестит, нарицается новым Адамом и ветхим деньми: «Бог любви есть». И так: «Немы да будут устне льстивыя», слово твое, Григорій, хулящія.

Афанасій. А мне взойшли на память гордые мудрецы пышныя плоти, с ругательством вопрощающіе: «Что есть сатана, где он, подай / 241 / его, проклятого, сюда, мне в руки. Много ль у его рогов?..» Не правду ли сказует апостол: «Хуляще, в них же не разумеют»? Судите — не они ли сами с рогами? И не забавны ли для сына Сирахова: «Кленущу нечестивому сатану, сам кленет свою душу». Умной в кар- \299\тошной игре лабет быть может, а благій и злый дух есть для них небыль. Вот тебе преддверіе в лабиринт безбожія! Уничтожив ангелскія чины, легко сказать: «Несть бог». Так как, затаскав по-филистимску живыя воды потоки, сам собою становится источник не изследованным и не вероятным.

Яков. Оставь филистимов и хамов: «Всяк Веремей про себя разумей». Не люди сему виною, но овладевшій сердцами / 242 / их дух клеветничій. Если в тебе человечее сердце — сожалей, а если угодно — ревнуй и гневайся, но бегай вражды и злобные гордости с ядовитою насмешкою. Кто гонит человека за веру, есть самый главный божію человеколюбію враг, равен озлобляющему нищаго за то, что не захотел, Христа ради, в милостыню принять одежды. Берегись, друг мой, дабы не вкрался, под светлою маскою, в недро твое хитрый змій, дабы ангелская любовь к богу не преобразила тебе в діавола для человеков. Не забывай учительскія оныя пути: «Не весте, всего духа есте». Ангелскими языками говори, а людей всех люби. Истинная любовь не самолюбива.

Григорій. А я радуюся о единомысліи нашем. Довлеет мне вас четырех согласіе. Горнія мысли в тяжкосердных душах не водворяются. / 251 / Самый чистейшій спирт небесный, нареченный у елин А αύρα, римски тоже aura, не живет разве только вышше облаков. Возвратимся ж на путь теченія речи нашей. По числу ангел разделите весь род человечій на два роды: на вышній и нижній, на десный и левый, на благословенный и отриновенный. Теперь можно всякаго вопросить: «Наш ли еси, или от супостат наших?» «Коего духа еси?» Нет здесь неутралства по двойному роду людей, вспомните евангельское распутіе: путь узкій и пространный, десный и левый. Жизнь наша есть путешествіе. Левый, чрез Трімфалныя ворота, чрез увеселительныя проспективы и цветоносные луга низводит в преисподнюю, прямо сказать, в грусть не усыпающих в душе червей. Десный во входе / 252 / жесток и стропотен, в протчем помалу-малу гладок, напоследок сладок, во исходе — сладчайшій. Так как всякое благое дело в зачатіи и в корене горкое, а в плодах своих сладкое, и сеявшіе со слезами — жнут с радостію. Десным шествует род правых за руководством ангела мирна, верна наставника, хранителя душ и телес наших. И как сам вожд их светел, так и род оный есть благоумный, благодуховный, благоуханный, а жизнь их есть вот то-то: евдемонія, благовоніе, благовеяніе, каковое дышет смирна, стакта и касіа.

А Называется тож: αίθήρ — ефір (грецьке), aether — ефір (лат.), coelum, quod supra nubes [небо, яке понад хмарами] (лат.). В библіи: «Дух хлада тонка. Царст[во] дух[а] есть бог». Прим. автора.

Отсюду родилось у нас слово — благоговеніе, отсюду у древних всякая благопоспеш-\300\ная удача называлась дексіома. Десничіе, десныя руки дело, а люди — сыны света и десницы, например Веніамин значит сын десницы. Шуйскій же род, или левый, во всем оному есть противен. Не годную подлость и у нас, в Малороссіи, называют шуя. Без сумненія то же, / 261 / что шуія и чуть ли не отсюду родилось слово сіе — ленив. Будьто левын сын, не десницын. Но я уже заврался. Вот вам для чего в еллинской древности блаженство нареченно ευδαμονία.

Афанасій. Ныне мне открылися сіи Павловы речи: «Пріясте мя, яко ангела божія». «Христово благовоніе есмы». И сам таков есть всяк, каковому ангелу прилепляется. Сіи суть добрыя девы: «В воню мира твоего течем?» Но ах! Скудно их… Не пусто плачеш, о Іереміа! «Оскудеша добрыя девы». Род лукавый и прелюбдейный повсюду умножается. Все сіи не внійдут в брачный покой чертога женихова: «Не вем вас!»