Говард Лавкрафт - Герберт Уэст — реаниматор (английский и русский параллельные тексты)

That the psychic or intellectual life might be impaired by the slight deterioration of sensitive brain-cells which even a short period of death would be apt to cause, West fully realised. Уэст полностью отдавал себе отчет в том, что даже незначительное повреждение чувствительных клеток мозга, происходящее в первые моменты после смерти, способно повлечь за собой нарушение физической или умственной деятельности оживляемого. It had at first been his hope to find a reagent which would restore vitality before the actual advent of death, and only repeated failures on animals had shewn him that the natural and artificial life-motions were incompatible. Сначала он пытался с помощью особого реактива возбудить в умирающем жизненную энергию, но ряд неудачных опытов на животных заставил его убедиться в несовместимости естественных и искусственных проявлений жизни. He then sought extreme freshness in his specimens, injecting his solutions into the blood immediately after the extinction of life. It was this circumstance which made the professors so carelessly sceptical, for they felt that true death had not occurred in any case. Это обстоятельство и вызвало недоверие профессуры: на основании поверхностных впечатлений ученые мужи решили, что подопытные животные лишь казались мертвыми. They did not stop to view the matter closely and reasoningly. Факультетские власти продолжали придирчиво наблюдать за деятельностью моего друга.

It was not long after the faculty had interdicted his work that West confided to me his resolution to get fresh human bodies in some manner, and continue in secret the experiments he could no longer perform openly.	Вскоре после того, как Уэсту запретили пользоваться лабораторией, он сообщал мне о своем решении любыми путями отыскивать свежие трупы и тайно продолжать исследования.
To hear him discussing ways and means was rather ghastly, for at the college we had never procured anatomical specimens ourselves.	Слушать его рассуждения на эту тему было жутко: студенты факультета никогда не добывали материал для опытов сами.
Whenever the morgue proved inadequate, two local negroes attended to this matter, and they were seldom questioned8.	Поскольку обратиться в морги мы не могли, то прибегли к услугам двух местных негров, которым не задавали лишних вопросов.
West was then a small, slender, spectacled youth with delicate features, yellow hair, pale blue eyes, and a soft voice, and it was uncanny to hear him dwelling on the relative merits of Christchurch Cemetery and the potter's field9. We finally decided on the potter's field, because practically every body in Christchurch was embalmed; a thing of course ruinous to West's researches.	В то время Уэст был невысоким стройным юношей в очках, с тонкими чертами лица, светлыми волосами, бледно-голубыми глазами и тихим голосом; странно было слышать, как он рассуждал о преимуществах кладбища для бедняков перед кладбищем церкви Иисуса Христа, где накануне погребения практически все трупы бальзамировались, что губительно сказывалось на наших опытах.
I was by this time his active and enthralled assistant, and helped him make all his decisions, not only concerning the source of bodies but concerning a suitable place for our loathsome work.	Я был деятельным и преданным союзником Уэста и не только помогал добывать материал для его гнусных опытов, но и подыскал для них укромное место.
It was I who thought of the deserted Chapman farmhouse beyond Meadow Hill 10, where we fitted up on the ground floor an operating room and a laboratory, each with dark curtains to conceal our midnight doings.	Именно я вспомнил о заброшенном доме Чапмана за Мидоу-хилл. На первом этаже мы устроили операционную и лабораторию, завесив окна темными шторами, дабы скрыть наши полуночные занятия.
The place was far from any road, and in sight of no other house, yet precautions were none the less necessary; since rumours of strange lights, started by chance nocturnal roamers, would soon bring disaster on our enterprise.	Хотя дом стоял на отшибе, вдали от дороги, меры предосторожности не представлялись лишними: слухи о странных огнях, замеченных прохожими, могли бы положить конец нашим исследованиям.
It was agreed to call the whole thing a chemical laboratory if discovery should occur.	На Случай расспросов мы условились называть нашу операционную химической лабораторией.
Gradually we equipped our sinister haunt of science with materials either purchased in Boston or quietly borrowed from the college - materials carefully made unrecognisable save to expert eyes - and provided spades and picks for the many burials we should have to make in the cellar.	Мало-помалу мы оснастили наше мрачное убежище приборами, приобретенными в Бостоне или беззастенчиво позаимствованными на факультете - причем позаботились о том, чтобы непосвященные не догадались об их назначении, - а также запаслись ломами и лопатами, чтобы закапывать трупы в подвале.
At the college we used an incinerator, but the apparatus was too costly for our unauthorised laboratory.	На факультете в аналогичных случаях мы пользовались печью для сжигания, однако это полезное устройство было нам не по карману.

Bodies were always a nuisance - even the small guinea-pig bodies from the slight clandestine experiments in West's room at the boarding-house.	Избавляться от трупов было постоянной морокой-даже крошечные тушки морских свинок, над которыми Уэст тайно экспериментировал у себя в комнате, доставляли нам массу хлопот.
We followed the local death-notices like ghouls, for our specimens demanded particular qualities.	Мы с жадностью вампиров изучали сообщения о смерти, поскольку для наших опытов годился не всякий покойник.
What we wanted were corpses interred soon after death and without artificial preservation; preferably free from malforming disease, and certainly with all organs present.	Мы искали относительно свежий, не изуродованный болезнью труп, для сохранения которого не применялись искусственные средства.
Accident victims were our best hope.	Пределом мечтаний для нас были жертвы несчастных случаев.
Not for many weeks did we hear of anything suitable; though we talked with morgue and hospital authorities, ostensibly in the college's interest, as often as we could without exciting suspicion.	Многие недели нам не удавалось найти ничего подходящего, хотя мы и наводили справки в морге и больнице якобы в интересах факультета. Но обращаться туда слишком часто мы не могли, так как боялись вызвать подозрения.
We found that the college had first choice in every case, so that it might be necessary to remain in Arkham during the summer, when only the limited summer-school classes were held.	Обнаружив, что право первого выбора принадлежит университету, мы с Уэстом приняли решение остаться в Аркхеме на лето, когда там проводятся летние курсы.
In the end, though, luck favoured us; for one day we heard of an almost ideal case in the potter's field; a brawny young workman drowned only the morning before in Summer's Pond, and buried at the town's expense without delay or embalming.	Наконец удача нам улыбнулась: в один прекрасный день нам подвернулся почти идеальный случай. Здоровый молодой рабочий, утонувший в пруду лишь прошлым утром, без лишних проволочек и бальзамирования был похоронен за счет города на кладбище для бедняков.
That afternoon we found the new grave, and determined to begin work soon after midnight.	Отыскав его свежую могилу, мы уговорились вернуться к ней сразу после полуночи.
It was a repulsive task that we undertook in the black small hours, even though we lacked at that time the special horror of graveyards which later experiences brought to us.	Ночью, прибыв на место, мы с отвращением приступили к делу - тогда мы еще не знали страха перед кладбищами, который возник у нас позднее.
We carried spades and oil dark lanterns, for although electric torches were then manufactured, they were not as satisfactory as the tungsten contrivances of today.	Мы захватили с собой лопаты и потайные масляные лампы. В то время электрические фонари были уже в ходу, однако надежностью уступали нынешним.
The process of unearthing was slow and sordid - it might have been gruesomely poetical if we had been artists instead of scientists11 - and we were glad when our spades struck wood.	Раскапывать могилу оказалось делом тяжелым и грязным - впрочем, будь мы художниками, а не учеными, возможно, мы бы сумели усмотреть в нашей работе нечто завораживающее и поэтическое. Когда наши лопаты стукнулись о дерево, мы с облегчением вздохнули.
When the pine box was fully uncovered, West scrambled down and removed the lid, dragging out and propping up the contents.	Вскоре из-под земли показался сосновый гроб. Уэст спрыгнул вниз, снял крышку, вытащил труп и приподнял его.

Читать дальше