Герберт Уэллс: Остров доктора Моро - английский и русский параллельные тексты

But I have to add to the published story of the Lady Vain another, possibly as horrible and far stranger.На мою долю остается только добавить к уже известной истории гибели "Леди Вейн" другую, не менее ужасную и, несомненно, гораздо более удивительную.It has hitherto been supposed that the four men who were in the dingey perished, but this is incorrect.До сих пор считалось, что четверо людей пытавшихся спастись на ялике, погибли, но это не так.I have the best of evidence for this assertion: I was one of the four men.У меня есть неопровержимое доказательство: я один из этих четверых.But in the first place I must state that there never were four men in the dingey,-the number was three. Constans, who was "seen by the captain to jump into the gig," luckily for us and unluckily for himself did not reach us.Прежде всего я должен заметить, что в ялике было не четверо, а только трое - Констанс, про которого писали, что "его видел капитан, когда он прыгал за борт" ("Дейли ньюс" от 17 марта 1887 года), к счастью для нас и к несчастью для себя, не добрался до ялика.He came down out of the tangle of ropes under the stays of the smashed bowsprit, some small rope caught his heel as he let go, and he hung for a moment head downward, and then fell and struck a block or spar floating in the water.Выбираясь из путаницы снастей у сломанного бугшприта и готовясь кинуться в воду, он зацепился каблуком за какую-то снасть. На минуту он повис вниз головой, а потом, падая в воду, ударился о плававшее в волнах бревно.We pulled towards him, but he never came up.Мы стали грести к нему, но он уже больше не показывался на поверхности.

I say luckily for us he did not reach us, and I might almost say luckily for himself; for we had only a small beaker of water and some soddened ship's biscuits with us, so sudden had been the alarm, so unprepared the ship for any disaster.	Пожалуй, все же он не доплыл до нас не только к нашему счастью, но и к счастью для себя. У нас был только маленький бочонок с водой и несколько отсыревших сухарей (так неожиданно произошла катастрофа и так плохо подготовлен был корабль).
We thought the people on the launch would be better provisioned (though it seems they were not), and we tried to hail them. They could not have heard us, and the next morning when the drizzle cleared,-which was not until past midday,-we could see nothing of them. We could not stand up to look about us, because of the pitching of the boat.	Решив, что на баркасе припасов больше (хотя, как видно, это было не так), мы стали кричать, но наши голоса не долетали до баркаса, а на следующее утро, когда рассеялся туман, мы его уже не увидели. Встать и осмотреться не было возможности из-за качки. По морю гуляли огромные валы, нечеловеческих усилий стоило держаться к ним носом.
The two other men who had escaped so far with me were a man named Helmar, a passenger like myself, and a seaman whose name I don't know,-a short sturdy man, with a stammer.	Со мной спаслись еще двое: Хельмар, такой же пассажир, как и я, и матрос, имени которого я не знаю, коренастый, заикающийся человек невысокого роста.
We drifted famishing, and, after our water had come to an end, tormented by an intolerable thirst, for eight days altogether.	Восемь дней носило нас по морю. Мы умирали от голода и нестерпимой жажды, после того как выпили всю воду.
After the second day the sea subsided slowly to a glassy calm.	Через два дня море утихло и стало гладким, как стекло.
It is quite impossible for the ordinary reader to imagine those eight days.	Едва ли читатель сумеет представить себе, какие это были восемь дней!
He has not, luckily for himself, anything in his memory to imagine with.	Счастлив он, если память не рисует ему подобных картин.
After the first day we said little to one another, and lay in our places in the boat and stared at the horizon, or watched, with eyes that grew larger and more haggard every day, the misery and weakness gaining upon our companions.	На второй день мы почти не говорили друг с другом и неподвижно лежали в шлюпке, уставившись вдаль или глядя блуждающими глазами, как ужас и слабость овладевают всеми.
The sun became pitiless.	Солнце пекло безжалостно.
The water ended on the fourth day, and we were already thinking strange things and saying them with our eyes; but it was, I think, the sixth before Helmar gave voice to the thing we had all been thinking.	Вода кончилась на четвертый день. Нам мерещились страшные видения, и их можно было прочесть в наших глазах. Если не ошибаюсь, на шестой день Хельмар заговорил наконец о том, что было у каждого из нас на уме.
I remember our voices were dry and thin, so that we bent towards one another and spared our words.	Помню, мы были так слабы, что наклонялись друг к другу и едва слышно шептали.
I stood out against it with all my might, was rather for scuttling the boat and perishing together among the sharks that followed us; but when Helmar said that if his proposal was accepted we should have drink, the sailor came round to him.	Я всеми силами противился этому, предпочитая прорубить дно шлюпки и погибнуть всем вместе, отдавшись на съедение следовавшим за нами акулам. Но я оказался в одиночестве: когда Хельмар сказал, что, если мы примем его предложение, у нас будет что пить, матрос присоединился к нему.

I would not draw lots however, and in the night the sailor whispered to Helmar again and again, and I sat in the bows with my clasp-knife in my hand, though I doubt if I had the stuff in me to fight; and in the morning I agreed to Helmar's proposal, and we handed halfpence to find the odd man.	Все же я не хотел бросать жребий. Ночью Хельмар все шептался с матросом, а я сидел на носу, зажав в руке нож, хотя и чувствовал, что слишком слаб для борьбы с ними. Утром я согласился с предложением Хельмара, и мы бросили полупенсовик, чтобы жребий решил нашу судьбу.
The lot fell upon the sailor; but he was the strongest of us and would not abide by it, and attacked Helmar with his hands.	Жребий пал на матроса, но он был самый сильный из нас, и, не желая умирать, кинулся на Хельмара.
They grappled together and almost stood up.	Они сцепились и оба привстали.
I crawled along the boat to them, intending to help Helmar by grasping the sailor's leg; but the sailor stumbled with the swaying of the boat, and the two fell upon the gunwale and rolled overboard together.	Я пополз к ним по дну шлюпки, чтобы схватить матроса за ногу и помочь Хельмару, но в эту минуту шлюпку качнуло, матрос оступился, и оба упали за борт.
They sank like stones.	Они пошли ко дну, как камни.
I remember laughing at that, and wondering why I laughed. The laugh caught me suddenly like a thing from without.	Помню, я засмеялся, сам удивляясь этому.
I lay across one of the thwarts for I know not how long, thinking that if I had the strength I would drink sea-water and madden myself to die quickly.	Не знаю, сколько времени я пролежал, думая только о том, что если б я был в силах встать, то напился бы соленой воды, чтобы сойти с ума и поскорее умереть.
And even as I lay there I saw, with no more interest than if it had been a picture, a sail come up towards me over the sky-line.	Потом я увидел, что на горизонте показался корабль, но продолжал лежать с таким равнодушием, словно это был мираж.
My mind must have been wandering, and yet I remember all that happened, quite distinctly.	Я, по-видимому, был невменяем, но теперь помню все совершенно отчетливо.
I remember how my head swayed with the seas, and the horizon with the sail above it danced up and down; but I also remember as distinctly that I had a persuasion that I was dead, and that I thought what a jest it was that they should come too late by such a little to catch me in my body.	Помню, как голова моя качалась в такт волнам и судно на горизонте танцевало перед моими глазами. Помню, я был убежден в том, что уже умер, и думал, какая горькая насмешка, что корабль подойдет слишком поздно и подберет лишь мой труп.
For an endless period, as it seemed to me, I lay with my head on the thwart watching the schooner (she was a little ship, schooner-rigged fore and aft) come up out of the sea.	Мне казалось, что я лежал так бесконечно долго, опустив голову на банку и глядя на судно, плясавшее на волнах. Это была небольшая шхуна.
She kept tacking to and fro in a widening compass, for she was sailing dead into the wind.	Она лавировала, описывая зигзаги, так как шла против ветра.
It never entered my head to attempt to attract attention, and I do not remember anything distinctly after the sight of her side until I found myself in a little cabin aft.	Мне даже не приходило в голову попытаться привлечь ее внимание, и я не помню почти ничего после того, как увидел борт подошедшего судна и очутился в маленькой каютке.
There's a dim half-memory of being lifted up to the gangway, and of a big round countenance covered with freckles and surrounded with red hair staring at me over the bulwarks.	У меня осталось лишь смутное воспоминание, что меня поднимали по трапу и кто-то большой, рыжий, веснушчатый смотрел на меня, наклонившись над бортом.

Читать дальше