Кнут Гамсун - Духовная жизнь Америки (пер. Коваленская)

Эта фраза «How do you do» совершенно такъ же безсмысленна, какъ сжатые кулаки гвинейца или искренняя ругань малайца. Если перенести буквально, это означаетъ: «Какъ ваши дѣла». Привѣтствіе это вывезено изъ Англіи, изъ лондонскихъ предмѣстій. Въ англійской high life мы никогда его не услышимъ на улицахъ. Только въ Америкѣ признакомъ утонченныхъ манеръ считается ошеломлять встрѣчнаго этимъ громкимъ, почти безсмысленнымъ возгласомъ: «Какъ ваши дѣла?» Когда американецъ привѣтствуетъ, то онъ дѣлаетъ это изо всѣхъ силъ.

Самое привѣтствіе, можетъ-былъ, является остаткомъ болѣе несовершенныхъ ступеней человѣческаго развитія. Весьма возможно!

Безъ сомнѣнія, это остатокъ стадіи развитія — собаки. Очень возможно! До тѣхъ поръ, пока человѣкъ не достигъ своей настоящей стадіи, привѣтствіе всегда имѣло смыслъ символа почтенія. Оно свидѣтельствуетъ о степени интеллигентности народа, такъ же какъ оно служитъ показателемъ развитія звѣрей. Когда рыба сдѣлалась птицей, у ней стали болѣе утонченныя манеры. Быкъ привѣтствуетъ молчаливо и съ достоинствомъ, смотря прямо передъ собой и не произнося слова, а кошки привѣтствуютъ другъ друга темной ночью такъ, что было бы гораздо лучше, если бы онѣ этого совсѣмъ не дѣлали, — это привѣтствіе свидѣтельствуетъ объ ихъ темпераментѣ и степени развитія. Американцы здороваются на англійскомъ жаргонѣ, ихъ привѣтствіе болѣе громко, чѣмъ осмысленно, это почти безсмысленный возгласъ, брошенный мимоходомъ. Янки ошеломляетъ на улицѣ безсмысленнымъ вопросомъ, на который физически не успѣешь отвѣтитъ, если только не бросишься догонять спрашивающаго. Спрашивать меня во всеуслышаніе «какъ мои дѣла», когда я ушелъ изъ дома съ твердымъ намѣреніемъ не вступать въ пререканія, это значитъ нанести мнѣ оскорбленіе именно въ тотъ моментъ, когда я не могу защищаться.

Американское привѣтствіе до такой степени безсмысленно, что въ Норвегіи за такое привѣтствіе отвезли бы въ Гаустъ [26] Мѣстечко близъ Христіаніи, гдѣ находится домъ сумасшедшихъ. Прим. перев. .

Въ театрѣ американецъ не снимаетъ шляпы до тѣхъ поръ, пока не найдетъ своего мѣста и не сниметъ пальто, которое подложитъ подъ себя. Въ театрахъ варьетэ и въ комической оперѣ онъ совсѣмъ не снимаетъ шляпы, но снимаетъ сюртукъ, а въ жаркое время — и жилетъ. Когда янки входитъ въ комнату, онъ, нисколько не стѣсняясь, часто остается въ шляпѣ. Въ этой странѣ принято, чтобы каждый поступалъ по своему собственному желанію. Приходитъ ли янки къ обѣду, онъ усаживается за обѣденный столъ, какъ на какую-нибудь рабочую скамью, не дѣлая ни малѣйшаго различія между удовольствіемъ и работой, ни мало не чувствуя себя чѣмъ-нибудь обязаннымъ передъ хозяиномъ или хозяйкой. Только за обѣдомъ предлагаютъ прохладительное, и посѣтитель можетъ отказываться отъ него такъ же какъ и отъ всякаго кушанья. Онъ обѣдаетъ, какъ-будто его наняли для этого; онъ поглощаетъ свой ростбифъ съ большою ловкостью, чисто по привычкѣ; онъ при этомъ не чувствуетъ никакого удовольствія, онъ бросается на ростбифъ съ геройскимъ мужествомъ и на лету разрываетъ его. Все должно кончиться во столько-то и столько минутъ, ему некогда тратить времени на изящное обращеніе съ такимъ пустякомъ, какъ ростбифъ.

Когда онъ такимъ образомъ окончитъ свою ѣду, онъ встаетъ изъ-за стола, не говоря ни слова, не кивнувъ головой, даже если онъ гость.

Его благодарность заключается въ полнѣйшей неблагодарности. Какъ-то разъ я забылъ объ этомъ обычаѣ и слегка поклонился; смущеніе хозяйки было очень велико, но мое смущеніе было еще больше, когда она отвѣтила на мой поклонъ слѣдующими словами: «Благодарю васъ, я не танцую».

«Ахъ да», сказалъ я, извиняясь, «танцы, кажется, совсѣмъ не приняты послѣ ѣды», и мы простились.

Духовная неразвитость придаетъ американскимъ обычаямъ отнюдь не идеальный, а національный характеръ.

Новые, съ иголочки, демократы, которые считаютъ свободу произволомъ, а въ піэтизмѣ лишь видятъ безсодержательную форму, эти демократы переняли обычаи пригородовъ старой аристократической страны. Американецъ въ знакъ привѣтствія испускаетъ крикъ, состоящій изъ безсмысленнаго набора словъ, лишеннаго всякаго духовнаго содержанія и составляющаго лишь восклицаніе.

Если иностранецъ, вставая изъ-за стола, не долженъ поклониться, то это не есть безцеремонность; это не примѣръ «простоты» и «естественности», за которую вездѣ восхваляютъ американцевъ; наоборотъ, это безсодержательная церемонность.