Сигрун Слапгард - Сигрид Унсет. Королева слова

Алиса взяла ее за руку, когда они завтракали и пили кофе:

— Сигрид, произошла трагедия…

Унсет подняла глаза и выдохнула:

— Что-то с Андерсом?

Алиса Лютткенс кивнула. Когда она рассказала, что немецкая пуля оборвала жизнь ее старшего сына, ее любимого мальчика, Сигрид Унсет до боли сжала ей руку. Как раненый зверь, она стонала, зажав голову руками, но через какое-то время решительно взяла себя в руки: она гордилась тем, что Андерс погиб за родину. И добавила:

— В отличие от датчан, которые сдали свою страну без боя [704] Lyttkens 1979 / Fontander 1992, s. 32. .

Возможно, все случилось как раз тогда, когда она под бомбами покидала Думбос.

«Пожар в Молде. Стина устала и нервничает. Сигрид притихла, но держится молодцом», — записал Фредрик Поске в своем дневнике 27 апреля, в ту субботу, когда так ярко светило весеннее солнце [705] Fontander 1992, s. 25. .

В тот же день немецкие танки подошли к мосту Сегалстад в Гаусдале. Небольшая группа норвежских сопротивленцев окопалась там, чтобы удержать мост. Когда сгустились вечерние сумерки, младший лейтенант с тремя пулеметчиками решил прокрасться вперед, чтобы проверить позиции немцев. Снайпер заметил его в видоискатель и выстрелил. Прямое попадание оборвало жизнь молодого младшего лейтенанта: Андерс Сварстад погиб в возрасте 27 лет. Когда Сигрид Унсет снова встретила Стину Поске в Стокгольме, обе они вспомнили о траурных платках, которые так не хотели покупать.

Судьба распорядилась так, что и Сварстад в эти дни находился в Стокгольме. Он принимал участие в выставке вместе с Кристен Холбё и Альфом Лундебю. Когда Сигрид Унсет звонила ему, она еще не знала, получил ли он извещение, но Сварстад оказался в курсе дела: сын Сигрид Унсет Андерс Сварстад погиб, писали газеты. Сам Сварстад еще не оправился от горя после смерти Моссе.

Она же потеряла подряд двоих детей и мать, всего за один год с небольшим.

Унсет искала утешения. И тут ей на помощь пришли двое ее наставников: во-первых, пастор Ваннёвиль, который тоже приехал в Стокгольм. И во-вторых, ее самый первый учитель. Именно он открыл ей, что благодаря мистическим и неумолимым законам природы весну сменяет лето. «Nemesis Divina» {97} 97 «Божественное возмездие» (лат.). — последняя из работ Карла фон Линнея сыграла для нее важную роль в это нелегкое время. В эти майские дни он вновь сопровождал ее на прогулках. Она снова и снова убеждалась в том, что первобытная иррациональная сила природы заключается в непреложном законе: жизнь всегда побеждает смерть. Каждый день она посещала мессу в часовне доминиканок, которая располагалась как раз на улице Линнея.

Хозяева понимали, что никто, кроме ее старого шведского друга и учителя Линнея, не сможет ее утешить. Они пригласили ее на автомобильную прогулку в Хаммарбю, в летнее имение Линнея, к югу от Уппсалы. Это был самый лучший подарок ко дню ее рождения. 20 мая 1940 года ей исполнялось 58 лет. И этот день она провела в компании своего давнего друга, который открыл ей тайны жизни и весны, Карла фон Линнея. «Он мой личный святой заступник», — не уставала повторять она.

Унсет часто пыталась представить себе все эти здания и пристройки, описанные Линнеем. И сад у дома остался почти таким же, как при Линнее, кроме участка под названием «Россия» — только дельфиниум, подаренный Екатериной Великой, разросся, как сорняк в лиственном лесу. Своим острым взглядом ботаника Сигрид Унсет вычислила, где растут любимые растения Линнея. Такие, как, например, хохлатка — монашеский цветок с желтыми соцветиями. Правда, внутреннее убранство домов оказалось не таким уж роскошным, как она себе представляла, подумалось ей, когда она шагала по потертым деревянным полам. Как скромно жил ее цветочный король. Спальню и рабочий кабинет украшали иллюстрации с экзотическими растениями, которые он вырезал из своих книг, чтобы всегда видеть их перед собой. Все сохранилось так, как при его жизни, хотя теперь усадьба была переоборудована в музей.

Подойдя к его письменному столу, Унсет поцеловала столешницу, на которую Линней имел обыкновение опираться. Она и сама этого от себя не ожидала, ей стало даже немного смешно. Карлу фон Линнею было важно всегда видеть свои иллюстрации, и когда он лежал в кровати, и когда сидел за письменным столом. А для Сигрид Унсет было важно всегда видеть Линнея на своем письменном столе, даже со своей кровати с балдахином. В кабинете висел знаменитый портрет Линнея кисти Мартина Хоффмана, в саамском национальном костюме и с северной линнеей в руках, а с кровати она могла видеть портрет работы Александра Рослина, изображавший Линнея уже в солидном возрасте. На протяжении всех этих лет он сопровождал ее с утра и до поздней ночи [706] Jf. Fontander 1992, s. 56. .