Лесли Чартерс - Вендетта для Святого. Тихо как тень. Этрусская сеть

— Поставлю его вон там, — юноша показал на ряды машин в дальнем конце двора. — Ничего с ним не случится.

— За машину я не боюсь, — сказал капитан. — Но хочу, чтобы она стояла поблизости, чтобы уехать когда захочу.

Усмехнувшись, юноша ответил:

— Я поставлю ее с краю. Захотите прогуляться с синьоритой — всегда пожалуйста.

— Благодарю за комплимент, — капитан отдал ключи. Сквозь арку они прошли во внутренний двор, окаймленный апельсиновыми деревьями в керамических кадках, и поднялись по ступенькам. Двери им открыл гороподобный гигант в том же просторном одеянии, бывшем, очевидно, местной униформой, и провел в холл, где ожидал бледный темноволосый мужчина среднего роста, невзрачный, но одетый по всем правилам.

— Даниило Ферри, — шепнул капитан и, подойдя ближе, сказал: — Позвольте представить… Синьор Ферри — мистер Брук.

— Добрый вечер, синьор капитан, добрый вечер, синьор Брук. Если позволите, я провожу вас к гостям. Профессор будет очень рад вашему визиту.

Вилла «Расенна» первоначально была выстроена вокруг внутреннего двора. Позднее ее расширили, а двор перекрыли крышей, так что возникло множество помещений самых разных размеров и на разных уровнях. Откуда-то доносилась музыка.

— Осторожно на лестницах, — предупредил Ферри. — Они весьма коварны.

Музыка не похожа была ни на что, известное Бруку. Преобладали в ней флейты в сопровождении струнных инструментов и кастаньет.

— Этрусская, — сказал Ферри. — Вначале она кажется однообразной, но, увидите, привыкнете.

Свернув за угол, они оказались в главном зале — длинном низком помещении с опертым на балки потолком, завешанным гобеленами. Брук увидел музыкантов и убедился, что не ошибся. Играли они на блок-флейтах и лирах. Учитывая ограниченные возможности инструментов, играли действительно здорово.

От группы в дальнем углу зала отделилась небольшая фигурка и заторопилась к ним. Бруку не нужно было слышать тихую подсказку Комбера, чтобы понять — это хозяин.

Профессор Бронзини был в легких остроносых чувяках и таком же одеянии, как и у слуг, только из лучшей и более дорогой ткани, а сверху еще в короткой тунике, называемой хламис. Пухлая фигурка была перепоясана красивым кожаным ремешком, с которого свисали золотые подвески. Пухлое лицо, напоминающее бога Силена, румяные щеки, приплюснутый нос, массивный рот и ежик седых волос были посажены, казалось, прямо на высокий воротник.

— Ах, капитан, вы доставили мне большую радость! И привели синьора…

— Роберта Брука.

— …Синьора Брука! Я очень рад. Вижу, вас заинтересовал оркестр. Инструменты — точные копии старинной флейты субуло и античной лиры. Вы когда-нибудь интересовались этрусками, синьор Брук?

Комберу удалось произнести:

— Да он… — И только. Профессор отвернулся и хлопком в ладоши призвал юношу с подносом, на котором стояли тяжелые зеленые чаши. Судя по запаху, в них было крепкое ароматизированное вино.

Профессор кинулся навстречу очередному гостю, и Брук получил возможность оглядеться по сторонам. Кроме гобеленов, единственным украшением были бронзовые зеркала над каменным камином и великолепный бронзовый светильник с подставкой в форме козла, стоявшего на задних ногах. Когда он разглядывал его, появился Ферри.

— Интересная вещь, — сказал Брук. — Отличная копия.

— Копия? — переспросил Ферри.

— По-моему, это вряд ли могут быть оригиналы, — миролюбиво ответил Брук. — Оба эти зеркала — в археологическом музее в Дрездене, а козлика я сам видел в музее «Вилла Джулия» в Риме.

— Я в этом не разбираюсь, — отмахнулся Ферри. — Видимо, вы правы. Принести вам что-нибудь выпить?

Зал заполнялся. Брук узнал доктора Сольферини, директора археологического музея, беседовавшего с солидной дамой в черном платье, и направился к ним. Доктор приветливо встретил его, представил даме, оказавшейся его женой, и спросил:

— Вы впервые в «Расенне»?

— Во Флоренции я вообще на приеме впервые.

— Крутое крещение…

— А что, собственно, предстоит?

— Будем есть и пить. Представим несколько урезанную версию этрусского образа жизни.

— Урезанную?

— Точно придерживаться оригинала несколько затруднительно. Нагие подростки, подающие вино. Оргии под столом и так далее.

— Должен сказать, что я во все это до конца никогда не верил, — заметил Брук. — Думаю, на их росписях прислужники обнажены только для того, чтобы подчеркнуть, что речь идет о рабах. Это условность. Как хитон и химатион на женщинах или хламида — на мужчине. А если говорить об оргиях…