Винс Флинн - Наемник

– Может быть. – Харли оглядел сырое помещение. – Да, дела складываются не лучшим образом, но я всегда любил решать трудные задачи.

– Ты прекрасно знаешь, что на этот вызов ты не сможешь ответить.

– Боюсь, не понимаю. Ты же видишь, что я чокнутый. У меня не всё в порядке с головой, и я ненавижу ваши вялые члены больше, чем люблю жизнь, так что вам будет не просто.

– О, мистер Шерман, твоя фальшивая бравада – как это по-американски… настоящий Голливуд.

Харли поморщился, услышав слово Голливуд , словно ему было неприятно, что его связали с этим местом.

– Никакой фальшивой бравады, Сайед. Я буду трахать тебя до последнего вздоха. И скормлю тебе столько дезинформации, что ты не будешь знать, чему верить. Ты начнешь убивать собственных людей еще до того, как все закончится. Не сможешь спать по ночам, а когда заснешь, тебе будут сниться предатели за каждым углом. Шпионы в твоем собственном лагере. В общем, настоящий взрыв.

– Неужели?

– Да. – Стэн кивнул, чтобы подтвердить свои слова. – Мы вдвоем совершим небольшое путешествие по кишечнику моего больного разума, и, уж поверь мне, ты едва ли выберешься оттуда невредимым.

– Ха. – Сайед рассмеялся; такое он слышал впервые. – Отлично. Я думаю, пора начать путешествие. Ты как?

– Немедленно! И чем быстрее, тем лучше… таков мой девиз.

– Зачем ты вернулся в Бейрут после стольких лет?

– Ты и сам знаешь, почему я здесь.

– Давай будем считать, что мне неизвестны твои мотивы.

Харли улыбнулся.

– У тебя есть то, что нужно мне.

– И о чем речь?

Стэн успел все обдумать, пока сидел под вонючим капюшоном. Иванов появится послезавтра, и он будет в отчаянии. Они все будут в отчаянии, потому что Харли собственноручно опустошил их тайные банковские счета. Он лишь надеялся, что они не сумели добраться до Ричардса, а если сумели, у него хватит ума ничего не говорить о Гамбурге во время допроса. Ему нужно создать впечатление, что дело в агенте, не поднимая вопросов, связанных с деньгами.

– Я здесь для того, чтобы провести переговоры об освобождении Камминса.

– И зачем мне его тебе возвращать?

Харли запрокинул голову и посмотрел в потолок.

– Ну давай немного поразмыслим. Если ты вернешь его мне, я не стану тебя убивать.

Эти слова заставили рассмеяться всех, в том числе и Харли.

Затем Сайед резко прекратил смех, щелкнул пальцами, посмотрел на одного из своих людей и указал на дверь. Тот вышел и вернулся через несколько секунд с маленькой тележкой из нержавеющей стали. Сайед ухватился за ручку и поставил ее напротив Харли. Улыбнувшись, он взял плоскогубцы и пару раз щелкнул ими.

– Маникюр? – спросил Стэн.

– Я люблю называть это «игрой в двадцать вопросов».

– Ты такой умный, Сайед, – с насмешливым восхищением сказал Харли. – Вижу, ты любишь игровые шоу. Не могу дождаться, когда ты приступишь к делу.

– Хорошо. Давай начнем с твоего настоящего имени.

– Джек Отвалина, – с абсолютно серьезным лицом ответил Харли.

– Джек Отвалина, – повторил Сайед. – Это твое настоящее имя?

– Конечно, нет, проклятый идиот. Джек Отвалина… Джек отвали на… Ну, давай, начинай. С первого ногтя. Ты победил. Я проиграл. Вперед.

Сайед поискал на лице американцы следы напряжения. Он никогда не слышал, чтобы пленник просил вырвать ему ноготь. Однако не сомневался, что уже через секунду его поведение изменится. Сайед выбрал указательный палец левой руки и стиснул ноготь клещами.

– Последний шанс. Твое имя?

– Не меняй ради меня правил. Это собьет с толку твоих людей. Ты сказал «двадцать вопросов». Я уже отбил первый; давай двигаться дальше, – с улыбкой сказал Харли.

Сайед сжал ноготь клещами и принялся его раскачивать.

– О да, – провозгласил Стэн. – Вечеринка начинается.

Сайед одним быстрым движением сорвал ноготь.

– Дева Мария, мать твою… – Харли разразился длинным потоком ругательств, а потом расхохотался. – Проклятье, жжет. Если такое тебя не разбудит, то уже ничего не поможет. Потрясающе! – Его смех выбрался за ту грань, где он уже не мог его контролировать. Харли так сильно трясло, что глаза стали наполняться слезами. – О… жду не дождусь следующего. Это было восхитительно!

Сайед сохранял хладнокровие.

– Твое имя?

– Билл Донован.

– В самом деле?

– Нет.

– В самом деле, мистер Шерман, какой вред может быть от того, что ты назовешь свое имя?

– Скорее всего, никакого, но моя природа такова, что я не могу не измываться над типами вроде тебя.