Элиас Лённрот - Калевала

Вековечный Вяйнямёйнен
по морским плывет просторам;
пнем качается еловым,
движется сосновым кряжем,
5 по волнам шесть дней кочует,
летних шесть ночей блуждает,
впереди — лишь зыбь морская,
позади — лишь свод небесный.

Так еще провел две ночи,
10так два дня проплавал долгих.
Вот уже девятой ночью
через восемь дней, пожалуй,
стало тягостно бедняге,
тяжело, невыносимо —
15на ногах исчезли ногти,
стерлись на руках суставы.

Вот тогда-то Вяйнямёйнен
произнес слова такие:
«Ах, какой я разнесчастный,
20разнесчастный, горемычный,
зря родимый край покинул,
прежние места оставил,
чтоб в ненастье оказаться,
в море день и ночь качаться,
25чтоб меня баюкал ветер,
бурные гоняли волны
по открытым этим водам,
по широкому простору.
Здесь мне зябко, неуютно,
30тягостно, невыносимо
постоянно жить на волнах,
на морском хребте качаться.

И совсем мне неизвестно,
как мне быть и что мне делать
35в этом возрасте преклонном,
в иссякающие годы:
на ветру ль свой дом поставить,
на воде ль срубить избушку?

На ветру свой дом поставлю,
40ветер — зыбкая опора;
на воде срублю избушку —
унесет избу волною».

Вот летит из Лаппи [60]птица,
вот летит орел с восхода.
45Не из самых он огромных,
птица не из самых малых.
Бил одним крылом по морю,
ударял другим по небу,
вод морских хвостом касался,
50клювом колотил по лудам.

Полетал он, покружился,
осмотрелся, пригляделся —
Вяйнямёйнена приметил
на морском пространстве синем:
55«Что ты делаешь средь моря,
как на волнах оказался?»

Вековечный Вяйнямёйнен
произнес слова такие:
«Вот что делаю средь моря,
60как на волнах оказался:
ехал я за девой в Похью,
в Пиментолу — за невестой.

Ехал знай себе неспешно
по морской спокойной глади.
65Вот в один из дней прекрасных,
спозаранок как-то утром
прибыл я к заливу Луото [61],
к устью Йовколы приехал —
подо мной коня убили,
70самого убить хотели.

Вот я и свалился в воду,
пальцами уткнулся в волны,
чтоб меня баюкал ветер,
чтоб меня гоняли волны.

75Тут дохнул северо-запад,
тут восток свирепо дунул,
далеко меня умчало,
унесло в просторы моря.
Много дней я здесь блуждаю,
80много здесь ночей кочую
средь морских просторов вольных,
средь раздолья вод широких.
Я совсем теперь не знаю,
не догадываюсь даже,
85что за смерть меня настигнет,
что за гибель будет раньше:
то ль умру голодной смертью,
то ли под водою сгину».

Тут сказала птица неба:
90«Не горюй ты, не печалься,
заберись ко мне на спину,
стань у основанья перьев.
Подниму тебя из моря,
понесу, куда захочешь.
95Помню времена былые,
лучший день припоминаю:
жег ты Калевы подсеку,
Осмолы валил дубравы,
дерево стоять оставил,
100стройную одну березу,
где бы птицы отдыхали,
где б и мне местечко было».

Тут уж старый Вяйнямёйнен
поднял голову из моря,
105выбрался из вод глубоких,
из волны герой поднялся,
на крыло орла взобрался,
стал у основанья перьев.

Вот орел, небесный житель,
110Вяйнямёйнена уносит
по стезе ветров небесных,
по дороге суховеев,
в дальние пределы Похьи,
в край туманной Сариолы [62].
115Здесь орел оставил Вяйно,
сам поднялся в поднебесье.
Вот и плачет Вяйнямёйнен,
вот и плачет, и стенает
здесь, на берегу у моря,
120тут, на месте безымянном,
на боках его — сто ссадин,
тыща — от ударов ветра,
бороденка потрепалась,
волосы свалялись в космы.
125Две-три ночи здесь проплакал,
столько же и дней, несчастный:
он не знал, не ведал вовсе,
по какой пойти дороге,
чтоб домой к себе вернуться,
130в край знакомый возвратиться,
в ту родимую сторонку,
в прежние места родные.
Похьи маленькая дева,
белокурая служанка,
135так договорилась с солнцем,
с солнцем ясным и с луною:
вместе утром подниматься,
в то же время пробуждаться.
Пробудилась чуть пораньше,
140до луны, до солнца встала,
до того, как крикнул кочет,
сын куриный кукарекнул.
Пять овец остричь успела,
шерсть шести уже скатала,
145наткала сукна из шерсти,
из сукна одежд нашила,
прежде чем взошло светило,
до того, как солнце встало.
Длинные столы помыла,
150подмела и пол широкий
голиком из тонких прутьев,
веником из свежих веток.
Замела метелкой мусор
в медный кузовок красивый,
155понесла его за двери,
по двору пошла на поле,
к дальнему пределу нивы,
к изгороди самой крайней,
там она на мусор встала.
160Вот прислушалась, вгляделась,
услыхала плач на море,
громкий ропот — за рекою.