Элиас Лённрот - Калевала

Это не с востока туча,
не заря встает с восхода —
это старый Вяйнямёйнен,
90заклинатель вековечный,
в Похьелу как раз он ехал,
в Пиментолу [55]направлялся,
на коне под цвет соломы,
скакуне под цвет гороха.

95Тотчас юный Йовкахайнен,
тощий парень Лаппалайнен,
лук свой огненный хватает,
самострел свой самый лучший
Вяйнямёйнену на гибель,
100на смерть мужу Сувантолы.

Мать с вопросом подоспела,
так родная говорила:
«На кого ты лук нацелил,
на кого навел железный?»

105Так ответил Йовкахайнен,
так сказал он, так промолвил:
«На того я лук нацелил,
на того навел железный —
на погибель старцу Вяйно,
110на смерть мужу Сувантолы.
Вяйнямёйнена повергну,
меткую стрелу направлю
через сердце, через печень,
через мышцы меж лопаток».

115Мать стрелять не разрешала,
отвращала, запрещала:
«Не стреляй ты в старца Вяйно,
не губи ты калевальца!
Вяйно — из большого рода,
120он к тому же мне племянник.

Коли Вяйно ты повергнешь,
коль застрелишь калевальца,
в мире радости не станет,
на земле не будет песен.
125Радость — лучше в этом мире,
песни на земле — приятней,
нежели в селеньях Маны,
нежели в жилищах Туони!»

Йовкахайнен, юный парень,
130призадумался немного,
призадумался, помедлил —
выстрелить рука велела,
запретила бить другая,
жилы пальцев принуждали.

135Наконец он так промолвил,
произнес слова такие:
«Пусть хоть дважды сгинет радость,
канет всякое веселье,
пусть все песни изведутся,
140застрелю, не испугаюсь!»

Лук каленый напрягает,
тянет он струну заце́пом [56],
тетиву к курку подводит,
заступив ногою стре́мя [57].
145Из колчана стержень вынул,
перышко — из кисы лисьей,
взял стрелу из самых быстрых,
выбрал самый лучший стержень,
вставил в желобок на ложе,
150в тетиву упер льняную.

Огненный свой лук он поднял
к правому плечу прикладом,
принял стойку боевую,
в старца Вяйно лук нацелил,
155сам сказал слова такие:
«Бей, кривуля из березы,
из сосны изгиб, распрямься,
отпружинь, струна льняная!
Коль рука нацелит ниже,
160пусть стрела возьмет повыше,
коль рука нацелит выше,
пусть стрела возьмет пониже!»

Спусковой крючок он тронул,
выстрелил стрелою первой —
165выше чума полетела,
в небеса над головою,
к дождевым умчалась тучам,
к облакам бегущим взмыла.

Выстрелил, не внял запрету,
170выстрелил второй стрелою —
Ниже чума полетела,
в землю-мать стрела вонзилась —
чуть весь мир не рухнул в Ману,
холм песчаный чуть не треснул.

175Вскоре выстрелил и третьей —
угодил стрелою третьей
в шею лося голубого [58].
Он сразил под вещим Вяйно
жеребца, что из соломы,
180лошадь ту, что из гороха.
Ей в плечо стрела вонзилась
через левую подмышку.

Вековечный Вяйнямёйнен
пальцами уткнулся в море,
185в волны бухнулся руками,
рухнул в пенистую бездну
с шеи лося голубого,
с лошаденки из гороха.

Тут поднялся сильный ветер,
190волны вздыбились на море,
волны Вяйно подхватили,
унесли подальше в море,
на простор морской широкий,
на открытое пространство.

195Юный парень Йовкахайнен
так сказал, кичась хвастливо:
«Вот теперь-то, старый Вяйно,
ты живым уже не сможешь
никогда на этом свете,
200никогда в подлунном мире
по своим ходить полянам,
боровинам Калевалы!

Шесть годков теперь ты плавай,
семь печальных лет качайся,
205колыхайся восемь весен
на морских просторах пенных,
на волнах крутых, раздольных,
шесть годков — еловой чуркой,
семь годков — сосновым кряжем,
210восемь — старою корягой!»

Тут он в избу возвратился,
дома мать его спросила:
«Неужель убил ты Вяйно,
Калевы большого сына [59]?»

215Тут уж юный Йовкахайнен
матери своей ответил:
«Застрелил теперь я Вяйно,
погубил я калевальца,
море подметать отправил,
220веником махать по волнам.
Бросил в самую пучину,
прямо в круговерть морскую,
пальцами он ткнулся в воду,
в волны бухнулся руками,
225на бок повернулся в море,
на спину упал на волны.
Пусть его валы гоняют,
пенные мотают гребни!»

Мать на это отвечала:
230«Плохо сделал ты, несчастный,
что убил ты старца Вяйно,
калевальца свел в могилу,
мужа Сувантолы славной,
красоту всей Калевалы!»
240на ногу легка, проворна,
что ловка в своих движеньях».