Элиас Лённрот - Калевала

Быстро к дому повернула,
в дом вошла без промедленья,
165так сказала, появившись,
так, войдя, проговорила:
«Слышала я плач у моря,
громкий ропот — за рекою».
Ловхи, Похьелы хозяйка,
170редкозубая старуха,
выбежала на подворье,
подошла к своим воротам,
чутко уши навострила,
молвила слова такие:
175«Этот плач — не плач ребенка,
этот плач — не жен стенанье,
так рыдают лишь герои,
с бородой мужчины ропщут».
Лодку на воду столкнула,
180трехтесинную — на волны,
начала грести поспешно,
и гребет сама, и правит,
к Вяйнямёйнену стремится,
едет к плачущему мужу.
185Плачет, стонет Вяйнямёйнен,
Уванто жених рыдает
у речушки ивняковой,
среди зарослей черемух,
ус дрожит, уста трясутся,
190не дрожит лишь подбородок.
Молвила хозяйка Похьи,
изрекла слова такие:
«Ой-ой-ой, старик несчастный,
ты в края попал чужие!»
195Вековечный Вяйнямёйнен
голову свою приподнял,
так сказал он, так промолвил:
«Сам уже давно я понял,
что попал в края чужие,
200в незнакомые пределы.
Был я дома лучше многих,
на родной земле известней».
Ловхи, Похьелы хозяйка,
изрекла слова такие:
205«Не позволишь ли спросить мне,
разузнать не разрешишь ли,
что за муж ты и откуда,
из каких героев будешь?»

Вековечный Вяйнямёйнен
210так ответил, так промолвил:
«Называли меня прежде,
величали меня раньше
вечеров отрадой вечной
и певцом долины каждой
215там, на Вяйнолы полянах,
на опушках Калевалы.
Кем теперь я стал, несчастный,
вряд ли сам об этом знаю».

Ловхи, Похьелы хозяйка,
220изрекла слова такие:
«Поднимись, герой, из дола,
встань на новую дорогу,
мне печаль свою поведай,
расскажи о злоключеньях!»

225Мужа умиротворила,
успокоила героя,
провела его до лодки,
на корму сопроводила.
Вот сама взялась за весла,
230принялась грести усердно
в Похью, поперек теченья.
Гостя в избу проводила,

там героя накормила,
обогрела, обсушила,
235долго Вяйно растирала,
мяла, ставила примочки,
наконец-то исцелила,
силы мужу возвратила.
Спрашивая, говорила,
240говорила, вопрошала:
«Что ж ты плакал, Вяйнямёйнен,
причитал, Увантолайнен [63],
там, на самом гиблом месте,
возле моря на прибрежье?»

245Вековечный Вяйнямёйнен
слово молвил, так ответил:
«Есть причина, чтобы плакать,
повод — пребывать в печали.
Долго плавал я по морю,
250разгребал руками волны
на морской открытой глади,
на раздолье вод широких.

Вечно буду горько плакать,
горевать все годы жизни,
255что родной оставил берег,
из краев уплыл родимых
к этой двери незнакомой,
к этим чуждым мне воротам.
Ранят здесь меня деревья,
260ветки хвойные кусают,
каждая сечет береза,
каждая ольха стегает.
Мне знаком здесь только ветер,
только солнце мне родное
265в этих землях чужедальних,
у дверей, мне не знакомых».

Ловхи, Похьелы хозяйка,
говорит слова такие:
«Не печалься, Вяйнямёйнен,
270не горюй, Увантолайнен,
будешь здесь ты жить прекрасно,
чувствовать себя вольготно:
ешь лосося прямо с блюда,
ешь свинины сколько хочешь».

275Вековечный Вяйнямёйнен
сам сказал слова такие:
«Впрок нейдет еда чужая
даже в доме хлебосольном.
Муж в краю родимом лучше,
280выше он в родимом доме.
Если б дал мне Милосердный,
коль дозволил бы Создатель
поскорей домой вернуться,
в край родимый возвратиться!
285Лучше на земле родимой
из-под лаптя пить водицу,
чем в земле чужой, немилой
мед — из чаши золоченой».

Ловхи, Похьелы хозяйка,
290слово молвила, сказала:
«Что ты дашь за то в награду,
коль тебя домой доставлю,
отвезу к родному полю,
на тропу к родимой бане?»
295Молвил старый Вяйнямёйнен:
«Что ты у меня попросишь,
коль на родину доставишь,
отвезешь к родному полю,
где своя поет кукушка,
300где свои щебечут птички?
Золота возьмешь ли меру,
шапку ль серебра попросишь?»

Ловхи, Похьелы хозяйка,
слово молвила, сказала:
305«Ой ты, умный Вяйнямёйнен,
прорицатель вековечный,
мне ведь золота не надо,
серебра не надо вовсе:
золото — детей забава,
310серебро — краса на сбруе.
Сможешь ли сковать мне сампо,
расписную крышку сделать
из конца пера лебедки,
молока коровы ялой,
315из крупиночки ячменной,
из шерстиночки ягнячьей?
Я отдам тебе девицу,
дочь свою — за то в награду,
провожу в края родные,
320где твои щебечут птицы,
где петух поет родимый, —
на межу родного поля».