Array Имруулькайс - Арабская поэзия средних веков

Когда прошли те дни Зу-ль-Гамра, — разлуки наступили сроки,
Я совести своей услышал невыносимые упреки.

О, как я мучаюсь в разлуке и поутру и на закате,—
Так любящая мать страдает вдали от своего дитяти.

Мне стоит о тебе подумать, как я теряю всякий разум,
Пока я на тебя, безумный, хотя б одним не гляну глазом.

Но я мечтаю, что однажеды с тобою встречусь в день отрадный, —
Так умирающий от жажды мечтает о воде прохладной.

Я влюблен, и состраданья лишь от господа я жду:
От людей я вижу только притесненье и беду.

По ночам гляжу на звезды, вечной болью изнурен,
А мои друзья вкушают в это время сладкий сон.

Я задумчив и печален, я безумием объят,
А мое питье и пища — колоквинт и горький яд.

До каких мне пор скитаться и рыдать в степной глуши?
Что мне делать с этой жизнью? Лейла, ты сама реши!

Сам Джамиль ибн Мамар {114} 114 Джамиль ибн Мамар — бедуинский поэт, современник Маджнуна, страдавший от безнадежной любви к Бусейне. не был страстью столько лет палим,
И такой любви всевластной не испытывал Муслим {115} 115 Муслим. — Имеется в виду, по-видимому, Муслим ибн аль-Валид, поэт, живший в конце VII века; это заставляет предположить, что данная строка является позднейшей интерполяцией. ,

Ни Кабус, ни Кайс — мой тезка — не любили так подруг,
Ни араб, ни чужестранец не познали столько мук.

И Дауд когда-то вспыхнул, на любовь свою взглянув,
И, открыв соблазны страсти, стал безумствовать Юсуф {116} 116 Дауд, Юсуф — библейские персонажи Давид и Иосиф, пошедшие в мусульманскую традицию. ,

И влюбился Бишр, и Хинде не хотелось ли проклясть
Всегубительную силу — упоительную страсть?

И Харута эта сила чаровала вновь и вновь,
И Марута {117} 117 Харут, Марут. — Согласно мусульманскому преданию (видимо, позаимствованному из Талмуда), Аллах, недовольный людской испорченностью, приказал двум ангелам, Харуту и Маруту, отправиться на землю, чтобы творить суд над людьми. Однажды перед ними предстала женщина редкой красоты, прося у них защиты от мужа. Увлеченные ее красотой, ангелы попытались ее соблазнить, но она мгновенно исчезла; ангелы же, возвратившись в рай, нашли вход в него запертым. Аллах предложил им на выбор в наказание — либо страдания на земле, либо вечные муки в аду. Ангелы избрали первое. поразила беспощадная любовь.

Так могу ли я, влюбленный, не блуждать в ночи глухой,
Так могу ли я не плакать, обессиленный тоской?

Если бы не ночь, то душу у меня бы отняла
Та, что ранит и врачует, — и лекарство и стрела!

Чем возлюбленная дальше, тем любовь всегда сильней.
Кто любовь мою утешит, кто подумает о ней?

Прилетел восточный ветер и огонь разжег в груди,
И влюбленному велел он: «От любви с ума сойди!»

Что таит слеза безумца? Кто ответит на вопрос?
Должен кто-нибудь проникнуть наконец-то в тайну слез!

Я красноречив, но слова о любви не обрету:
Слезы — те красноречивей, хоть познали немоту!

Разве может скрыть влюбленный то, что в сердце зажжено?
Разве жар неутоленный спрятать смертному дано?

Призрак, прежде чем украдкой ты во тьме пришел ко мне,
Я услышал запах сладкий в полуночной тишине.

Это дуновенье луга, орошенного дождем:
Он, сперва росой заплакав, улыбается потом.

Лейла, надо мной поплачь, — я прошу участья.
Оба знаем — я и ты, — что не знаем счастья.

Мы в одном краю живем, но всесильна злоба,—
И несчастны мы вдвоем, и тоскуем оба.

Подари ты мне слезу — светлое даренье.
Я — безумие любви, я — ее горенье.

Сердцем обладаешь ты добрым, нежным, зрячим,
Так поплачь же надо мной, помоги мне плачем.

Обменяться нам нельзя сладкими словами,—
Обменяемся с тобой горькими слезами.

Когда я, став паломником, найду ее у врат
Святого дома божьего, где голуби парят,

Тогда своей одеждою коснусь ее одежд,
Отринув запрещения зловредных и невежд.