Array Имруулькайс - Арабская поэзия средних веков

Вспоминаешь с волненьем, как были навьючены вьюки,
И разжег в твоем сердце огонь черный ворон разлуки.

Как на шайку воров, как вожак антилопьего стада,
Ворон клюв свой раскрыл и кричал, что расстаться вам надо.

Ты сказал ему: «Прочь улетай, весть твоя запоздала.
Я узнал без тебя, что разлука с любимой настала.

Понял я до того, как со мной опустился ты рядом,
Что за весть у тебя, — так умри нее, отравленный ядом!

Иль тебе не понять, что бранить я подругу не смею,
Что другой мне не надо, что счастье мое — только с нею?

Улетай, чтоб не видеть, как я умираю от боли,
Как я ранен, как слезы струятся из глаз поневоле!»

Племя двинулось в путь, опустели жилища кочевья,
И пески устремились к холмам, засыпая деревья.

С другом друг расстается — и дружба сменилась разладом.
Разделил и влюбленных разлучник пугающим взглядом.

Сколько раз я встречался на этой стоянке с любимой —
Не слыхал о разлуке, ужасной и непоправимой.

Но в то утро почувствовал я, будто смерть у порога,
Будто пить я хочу, но отрезана к речке дорога,

У подруги прошу я воды бытия из кувшина,
Но я слышу отказ; в горле жажда, а в сердце — кручина…

Весь день живу, как все, но по путям ночным
Бегу, бессонницей моей к тебе гоним.

Весь день я разговор с соседями веду,
Но по ночам горю в безумии, в бреду.

Так сопряжен со мной моей любви огонь,
Как с пальцами руки сопряжена ладонь.

Я б упрекал тебя, чтобы помочь себе,
Но разве польза есть в упреках иль в мольбе?

Тобою плоть моя превращена в стекло —
Смотри же, что в моей душе произошло.

Желаю ли с тобой свидания? Увы,
Кто много возжелал, лишился головы!

Что делать вечером бредущему в тоске?
С камнями речь веду, рисую на песке,
Потом рисунок свой слезами я смываю,
И вороны кричат, садясь невдалеке.

Я с ней простился взглядом, слезами обливаясь.
Сказать ей в день разлуки мне не дали ни слова.

Но можно ли слезами навек проститься с сердцем?
Кто видел в мире этом влюбленного такого?..

Живи, не зная горя, до воскресенья мертвых,
Когда погаснет солнце и воссияет снова.

Ужель потому ты заплакал, что грустно воркует,
Другой отвечая, голубка в долине зеленой?

Иль прежде не слышал ты жалоб и стонов голубки?
Иль прежде разлуки не знал ты, на боль обреченный?

Иль ты не видал, как заветное люди теряют?
Иль так же, как ты, ни один не терзался влюбленный?

Да брось ты о Лейле вздыхать: тот, кто любит, — несчастен,
И страсть, без надежды, томится в душе потрясенной.

Только тот — человек, тот относится к людям, кто любит.
Кто любви не изведал, тот нравом бесчестен и зол.

Я ее упрекал, но она мне сказала: «Клянусь я,
Что верна я тебе и что день без тебя мне тяжел.

Ты ко мне приходи, если этого сильно ты хочешь,
Ибо я еще больше хочу, чтоб ко мне ты пришел».

О Лейлы ласковый двойник, ты будь ко мне добрей:
Недаром другом я тебя избрал среди зверей!

О Лейлы ласковый двойник, не убегай отсель,
Быть может, долгий мой недуг ты исцелишь, газель.

О Лейлы ласковый двойник, мне сердце возврати:
Оно, как бабочка, дрожит, зажатое в горсти.

О Лейлы ласковый двойник, ты мне волнуешь кровь,
И ту, что не могу забыть, напоминаешь вновь.

О Лейлы ласковый двойник, со мной часок побудь,
Чтоб от больной любви моя освободилась грудь.

О Лейлы ласковый двойник, не покидай лугов,
Да вечно будешь ты вдыхать прохладу облаков.

Ты так похожа на нее, ты — счастье для меня,
И я поэтому тебе — защита и броня.

Тебя на волю отпущу, ступай ты к ней в жилье.
Спасибо ей за то, что ты похожа на нее!

Твои глаза — ее глаза, ты, как она, легка,
Но только ножки у тебя — как стебли тростника.