Аристофан - Облака

Где же, где? Покажи!

Вот, подходят густыми рядами
По расщелинам горным, по склонам лесным.
Прямиком.

Удивительно, право!
Ничего я не вижу!

У входа они.

Вот теперь различаю немножко.

Хоть теперь-то ты видишь их, глупый старик, иль ты слеп, или бельма на веках?

Вижу, вижу! Почтенные! Зевс мне судья! Вся площадка полна облаками.

Что ж, а раньше не знал ты, что боги они?
Как богов их не чтил и не славил?

Видит Зевс, и не думал. Считал их росой, и туманом, и слякотью мокрой.

Видит Зевс, ошибался ты. Знай же теперь: это вот кто питает ученых,
И врачей, и гадателей, франтов в кудрях, с перстеньками на крашеных пальцах,
Голосистых искусников в круглых хорах, писателей высей надзвездных,
Вот кто кормит бездельников праздных, а те прославляют их в песнях надутых.

Вот зачем воспевают они облака, буревые, несущие грозы,
«Стоголового смерча летучую прядь», [21] «Стоголового смерча летучую прядь»… – Аристофан цитирует образцы вычурного стиля новейших дифирамбических и трагических поэтов. «завывание вихрей ревущих»,
И еще «кривокогтых кочующих птиц заблудившиеся караваны»,
И еще «облаков волокнистых росу», а за это питаются сами
Камбалою копченой, «прозрачной, как сон», и жарким «из дроздов сладкогласных».

Незаслуженно разве?

Скажи мне теперь, умоляю тебя, если вправду
Облака – эти твари, зачем же тогда на земных они женщин похожи?
Ведь иначе совсем они выглядят.

Как? Расскажи мне, как выглядят тучи.

Хорошенько сказать не могу. Например, как летящие шерсти волокна.
Но совсем не как женщины, Зевс мне судья!
А у этих носы, и большие.

А теперь на вопросы мои отвечай!

Говори! Что угодно отвечу.

Никогда ты не видел, скажи, в небесах облаков, на кентавра похожих,
На быка, на пантеру, на волка?

Видал, Зевс свидетель! Видал! Ну так что же?

Как хотят, обернуться умеют они. Завитого увидят красавца, [22] Завитого увидят красавца… – речь идет о лирическом поэте Иерониме, сыне Ксенофанта.
Вот из этих кудрявых, распутных гуляк, из породы козла-Ксенофанта,
И тотчас, издеваясь над бешенством их, превратятся в блудливых кентавров.

Если ж Симон, грабитель народной казны, попадется им, чем они станут? [23] Симон – как видно, нечистый на руку государственный деятель.

Подражая разбойной природе его, уподобятся хищному волку.

Понимаю. Недавно толстяк Клеоним повстречался им, щит потерявший,
Увидали трусишку они и тотчас обратились в пугливых оленей.

А теперь повстречали Клисфена они и на женщин похожими стали.

Ну так здравствуйте, слава вам, грозные! Речь обратите ко мне благосклонно!
Если голос ваш прежде слыхал кто-нибудь, пусть его я услышу, богини!

Наш привет тебе, старец с седой головой, за наукой и правдой пришедший!

Ты ж, священнослужитель речей плутовских, объясни нам, чего ты желаешь.
Никого так охотно не слушаем мы из искусников, ныне живущих.
Одного разве Продика: мудрость его нас пленяет и гордые мысли. [24] Продик – один из крупнейших софистов V в. до н. э.
Ты же тем нам приятен, что бродишь босой, озираясь направо, налево,
Ходишь чванно и важно, в лохмотьях, дрожа, вскинув голову, нас обожая.

О Земля, что за голос! Торжественно как он звучит! Объявилось нам чудо!