Аристофан - Птицы

Я полагаюсь на твои слова,
Окреп я духом и клянусь тебе,
Что если со мной ты захочешь в священный союз вступить
И честно, и верно, и дружно согласен союз хранить,
И если ты со мною заодно
Объявишь небожителям войну,
То очень скоро боги ненавистные
Отдадут мне скипетр.

Все, что требует силы, берем на себя. Недостатка мы в силе не знаем,
Но во всем, где расчеты и разум нужны, на тебя полагаться желаем.

Клянусь я Зевсом, медлить больше нечего!
Нам не к лицу уподобляться Никию.
За дело надо приниматься тотчас же,
Прошу сперва в гнездо мое пожаловать
На мягкий хворост и на сено теплое!
Как вас зовут, скажите.

Легче легкого.
Я – Писфетер.

А как зовут вот этого?

Он – Эвельпид.

Ну, что ж, я рад приветствовать
Обоих.

Очень рады.

Проходите же.

Идем. Но ты вперед пройди.

Пожалуйста.

Ай, ай, ай, ай, забыл. Постой минуточку.
Скажи нам, как же это мы, бескрылые,
Общаться будем с птицами крылатыми?

Да очень просто.

У Эзопа, видишь ли,
Есть басня о лисице незадачливой:
Она с орлом себе на горе спуталась… [58] …есть басня о лисице незадачливой… – Лиса и орел однажды заключили договор о дружбе, но, когда у орла не хватило пищи для птенцов, он похитил из логова лисы ее детенышей и отдал их на съедение орлятам. Писфетер хочет сказать, что, не имея крыльев, он не чувствует себя на равных правах с птицами.

Не бойся. Корешок у нас имеется.
Его пожуй – и крылышки появятся.

Тогда пойдемте. Манадор же с Ксанфием [59] Манадор и Ксанфий – имена рабов, во время всей сцены стороживших поклажу.
За нами следом пусть идут с поклажею.

Эй, послушай, Удод!

Говори, говори!

Стариков ты как следует дома
Накорми, а сюда ты пришли соловья, сладкогласную, звонкую птичку,
В лад поющую Музам. Мы с нею хотим поиграть, позабавиться вволю.

О, ради Зевса, просьбу эту выполни.
Скажи, чтоб соловей покинул заросли!

Богами заклинаю, птичку вызови!
Взглянуть и мы желаем на соловушку.

Ну что же, я согласен. Прокна милая,
Иди сюда и покажись гостям моим!

О Зевс-отец, какая птичка чудная!
Свежа, светла! С каким бы удовольствием
Сейчас я эту пташечку попробовал!

А золота на ней – ну, как на девушке,
Клянусь, ее поцеловать мне хочется!

Дурак, ведь клюв ее острее вертела.

Нет, как с яйца, с нее скорлупку счищу я.
Не в клюв, а в губы поцелую девочку!

Идемте!

Да пошлет судьба удачу нам!

Птичка, ты милее всех,
Золотая ты моя!
Подпевает мне всегда
Сладкий голос соловья.
На тебя гляжу опять!
Ты пришла, пришла, пришла.
Песню звонкую весны,
Звуки флейты принесла.
Так начнем анапесты!

О ничтожное, жалкое племя людей, дети праха, увядшие листья,
О бессильный, о слабый, о немощный род, преходящие, бледные тени,
О бескрылые, бренные вы существа, вы, как сон, невесомы и хрупки,
К нам, бессмертным богам, обратите свой взор. Нам неведомы возраст и старость,
Мы в эфире парим, о великих делах, о нетленных вещах размышляя.
Лишь от нас вы сумеете правду узнать о высоком, заоблачном мире,
О природе пернатых, рожденье богов, и о Хаосе, [60] Хаос – по античной космогонии, персонификация первоначальной пустоты, предшествовавшей материальному миру. и об Эребе. [61] Эреб – персонификация подземного мрака.
И потом, достоверную правду узнав, вы не станете Про́дика слушать. [62] Продик – известный софист.
Хаос, Ночь и Эреб – вот что было сперва, да еще только Тартара бездна. [63] Хаос, Ночь и Эреб – вот что было сперва… – комическое переосмысление современных Аристофану космогонических представлений.
Вовсе не было воздуха, неба, земли. В беспредельном Эребовом лоне
Ночь, от ветра зачав, первородок-яйцо принесла. Но сменялись годами
Быстролетные годы, и вот из яйца появился Эрот сладострастный.
Он явился в сверкании крыл золотых, легконогому ветру подобный.
С черным Хаосом в Тартаре сблизился он, в беспредельной обители мрака,
И от этого мы появились на свет, первородное племя Эрота.
Все смешала Любовь. И уж только потом родились олимпийские боги.
Из различных смешений различных вещей появились и небо, и море,
И земля, и нетленное племя богов. Вот и видно, что птицы древнее
Олимпийских блаженных. А то, что Эрот был действительно пращуром нашим,
Доказать нам нетрудно – умеем летать и приходим на помощь влюбленным.
Своенравных красавцев мальчишек не раз удавалось влюбленным мужчинам
Лишь тогда покорить, лишь тогда победить, когда мы приходили на помощь:
Кто подарит мальчишке щегла, кто гуся, кто цыпленка, а кто перепелку.
Нет, поистине все, чего можно желать, доставляют пернатые смертным.
Это мы возвещаем, что осень пришла, что весна подошла или лето.
Время сеять, когда закричат журавли, улетая в ливийские дали.
Пусть моряк рулевое повесит весло и уляжется спать безмятежно,
Пусть овчину себе раздобудет Орест, чтоб не мерзнуть во время разбоя. [64] Орест – сын легендарного царя Агамемнона, убил свою мать Клитемнестру, мстя за вероломное умерщвление отца. Аристофан называет Орестом уличного грабителя.
Если коршуна видите, значит весна наступила и время настало
Стричь овец густорунных. А ласточка вам сообщает о теплой погоде,
Говорит, что овчину пора продавать, что пора одеваться полегче.
Чем же мы не Аммон, чем не Феб-Аполлон, чем не Дельфы и чем не Додона? [65] Аммон, Дельфы, Додона – знаменитые в древнем мире прорицалища.
Вы по всяким делам обращаетесь к нам и нуждаетесь в нашем совете,
Будь то выбор невесты, еда и питье или даже торговая сделка.
Все, что можно как знак, как примету принять, у людей называется птицей. [66] Все, что можно как знак, как примету принять… – по-гречески слово «орнис» означает и «птицу» и «примету», «предзнаменование»; по полету птиц гадали о будущем.
Необычная весть – это птица для вас. Если ж вам расчихаться случится,
Или встретить раба, иль увидеть осла – это птица, и птица, и птица!
Неужели не ясно, что птица для вас – это сам Аполлон – прорицатель?
Если нас вы решите богами признать,
Знайте: осенью, летом, зимой и весной,
Как пророчицы Музы, вам будем служить.
Мы не Зевс, и от вас в облака не сбежим,
Чтобы там, в вышине, почивать, возгордясь.
Нет, мы здесь и останемся, здесь навсегда!
Мы богатство, здоровье и счастье дадим
Вам самим, вашим детям и детям детей.
Мы блаженство и радость, веселье и мир,
Смех и молодость, пляски и пенье сюда
Принесем. Даже птичьего вам молока
Мы не будем жалеть. И пресытитесь вы
Безграничным, невиданным счастьем.