User - veter.docx

Освобожденная память вперемешку с болью, усталостью, обидой затапливала меня, словно вода налетевший на рифы корабль. Она хлынула весенним паводком, закрутила меня в своем водовороте, побежала по венам прямо в сердце. И я уже не могла понять боль во мне или я растворилась в ней. Юся, как же так? Ты же обещал, что я освобожусь от Нее. Гладил меня по голове, пришептывал что-то, заговаривал меня, обереги ставил. Теплыми пальцами собирал слезы с моего лица, когда я оплакивала Ее. Выплакивала Ее из себя. Юся, мой добрый мягкий Юся, ты же всегда держишь слово. А тут – не получилось, не удержал. Упало оно, разбилось. Девушка с глазами дикой серны прошла по осколкам слова твоего, превратив их в серебряную пыль.

- За-чем? – спросила я у нее, - зачем ты ходишь рядом со мной и превращаешь в пыль слова? Зачем ты пытаешься взломать мой взгляд и проникнуть в сердце? Что тебе нужно? Кто ты?

Она улыбнулась. А я обратила внимание на ее рот. Странно, я никогда не обращала внимания на ее рот. Она, как грабитель банка, прятала внешность за маской своих золотисто-кофейных глаз. И оставались незамеченными за этими бесподобными глазами удивительной формы губы, в которых четкий упрямый контур сочетался с наивной детской мягкостью. Это были губы без малейшего изъяна.

Великолепное творение гения.

- Почему ты уехала тогда? – она ловила меня губами, глазами и глупыми вопросами, как бабочку сачком.

Я пожала плечами:

- Так сложилось.

- Ты убила Ее.

Я снова пожала плечами и, разозлившись на себя за этот неуместный жест, сорвалась на ней:

- Черт возьми! Тебя это не касается, понятно? Тебя не касается моя жизнь и то, что в ней происходит! А ты вламываешься, ты упорно вламываешься в нее. Бесцеремонно, по-хамски. Ломаешь и давишь, крушишь то, что возводилось не тобой!

У нее дрогнули губы и, чуть помедлив, сложились в усмешку:

- Не вини меня в собственных ошибках. Не будь меня, появилась бы другая. Тебе никогда не быть с Ней. Запомни это. Никогда! Она так близко наклонилась ко мне, что я явственно разглядела золотистые черточки в ее глазах.

- Ни-ког-да...

И я разбила поцелуем восхитительно четкий изгиб ее рта, страшась материализации ее мыслей, переложенных на музыку слов. Замолчи! Я вложила в этот поцелуй все оттенки вкуса намешанного во мне коктейля: боль и отчаяние, ярость и страх, беспомощность и злобу, страсть и любовь. Да-да, любовь. Разбежавшаяся по венам щемящая память моя несла в себе обжигающие угольки любви. Любви к Ней. Лейла! Бушевал во мне немой крик. Зов, на который в тот момент могла отозваться только девушка с глазами дикой серны...

- Мстишь? - она отстранилась и с улыбкой посмотрела на меня. В ее кофейных глазах плескалось желание. Оно размыло золотистые черточки и затуманило взгляд. Я фальшиво рассмеялась:

- Тебе? За что?

- Не мне. Ей.

Ей... Я откинулась на спинку стула, закрыла глаза и попыталась нарисовать Ее на внутренней стороне век.

...Шелковистые нити золотых волос, разметавшихся по подушке...

...Тонкие трепещущие ноздри, ловящие запах нашей страсти...

...Узкая мягкая ладонь, собирающая стоны мои...

...Маленькая родинка на предплечье...

Фрагменты, кусочки мозаики, разноцветное конфетти. Я тщетно искала Ее в собственном подсознании. Вышколенная память хоть и обрушила на меня водопад эмоций – не воссоздавала образ Ее.

Ей... За что мне мстить Ей? За собственную глупость? За постоянный страх потерять Ее? За трусливое бегство? Я почувствовала, как во мне просыпается ярость – толчками, словно ее генерировало и выталкивало с кровью само сердце. Я стиснула зубы так, что заломило в висках.

- Эй, девушка с глазами дикой серны, проводи меня до рассвета. Я боюсь спать одна...

...

В глаза било нахальное утреннее солнце. Яркое, еще не утомленное жизнью большого города, не задохнувшееся выхлопными газами оно весело ворвалось в комнату и плашмя упало на мою кровать.

- Привет, как жизнь? – спросило солнце, критически оглядывая комнату.

- Хуже некуда...

Я с размаху влетела в паутину и глупо барахталась там, в самом центре. Циничная, умело расставленная паутина из серебристых ниточек зыбких надежд моих и клейких узелков чьих-то обещаний. И где-то недалеко зорко сидел паук, держал в лапах сигнальную нить и выжидал, когда отчаянно бьющаяся жертва устанет и безвольно повиснет в центре шелковистой сети. А может, и я была пауком. Самцом, которого сожрет после ночи любви удовлетворенная самка.

...

- Ты зря Ей мстишь. Между нами ведь ничего не было. Ничего. Да и не могло быть. Она слишком сильно любила тебя. Писала твое имя на мокром песке и смотрела, как его слизывает море. Она искала тебя. Сердилась, что ты пропала, не сказав ни слова... Себя винила. Говорила, что ты – ветер, запутавшийся в ее волосах. И как ветер умчалась куда-то, не оставив адреса. Знаешь, а Она любила...