Unknown - GUSchE_VODY

обошлись со мной, и мне нужно... нужно...

-Я не стану, - заверяю я его. - Я не буду им рассказывать. Обещаю.

-И мы сможем туда съездить? - спрашивает он. - Завтра вечером?

Я киваю. Моя мама, вероятно, ничего не заподозрит.

-Мы сможем туда съездить.

-Спасибо, - говорит он мягко. - Спасибо, что делаешь это для меня.

-Отправляюсь в путешествие на поиски давно потерянного брата? Тебе не нужно благодарить

меня за это.

-Брата, - повторяет Томас. Его голос приглушенный, почти благоговейный. - У меня есть брат.

Затем он поднимает другое письмо и быстро читает.

-Не понимаю, - говорит он.

-Что там написано?

Он качает головой.

-Я не о письме. Я не понимаю... ее.

-Твою маму?

-Не понимаю, почему она это скрывала.

-Может быть, есть что - то, чего ты не знаешь о своей матери.

Томас подбирает первое письмо, то, которое слегка выбивается из общего контекста.

-Возможно.

-И, вероятно, ты многого не знаешь о своем брате.

-Нам нужно это выяснить.

Я киваю.

-Завтра.

Томас кивает в ответ.

-Завтра.

15 глава. ТОМАС

После того, как Шарлотта уезжает домой, я забираюсь в кровать, но вовсе не сплю.

Мой мозг работает в ускоренном режиме, как будто кто - то надавил педаль газа и не

отпускает. Мои мысли расползаются во всех возможных направлениях.

В конце концов мое тело меня подводит. Я засыпаю за чтением писем, адресованных моей

матери. Писем от моего брата. Нашей матери.

Когда я просыпаюсь, я снова их перечитываю.

У меня есть брат.

У меня есть брат.

Брат.

Я проговариваю это слово в своем сознании достаточное количество раз, что оно начинает

звучать как слово, которое я сам придумал.

Брат брат брат брат брат.

У меня есть брат.

А еще у меня есть четырнадцать часов, которые мне нужно промотать. Сейчас три часа утра.

Когда я просыпаюсь во второй раз, время кажется более рациональным и мои мысли более

упорядочены и уже не кажутся обрывками снов какого - то психопата. Солнечный свет льется

в окна, и Стэн, должно быть, бродит по кухне, потому что я слышу звон посуды.

Я снова провожу пальцами по буквам, наслаждаясь гладкой бумагой под подушечками

пальцев. Мой брат ни разу не упомянул своего имени, и кроме обратного адреса, нет

никакой другой идентифицирующей информации. Ни имени, ни названия школы или

ресторана или чего - нибудь подобного.

Никакого упоминания людей, с которыми он живет, и почему.

Может быть, он с моим отцом.

Эта мысль действует на меня, словно ведро ледяной воды. Я сажусь в кровати, мои мысли

снова крутятся с бешеной скоростью.

Я быстро произвожу мысленный подсчет. Мой отец бросил нас, когда мне было пять лет. Это

было тринадцать лет назад. Моему брату - брату! - должно было быть десять.

Я напрягаю извилины, размышляя. Я помню своего отца. Воспоминаний не так много, но

достаточно, чтобы быть уверенным, что он жил с нами. Я помню, как он загонял меня в

постель.

Но я не помню никакого брата.

Почему я не помню брата?

И разве он не стал бы упоминать об отце? Его письма умоляют о шансе увидеть ее. Он

нечасто ей писал - а если и так, то мама не сохранила все его письма - но он писал досаточно

часто, чтобы я почувствовал его одиночество. Он отчаянно по ней скучал, и даже тогда, когда

он осознал, что она не собирается снова впускать его в свою жизнь, он не был разочарован в

ней.

Но он ни слова не написал ни об отце, ни о том, что скучает по нему, ни о присутствии отца в

его жизни.

Стоп. Может быть, у нас разные отцы.

Эта мысль становится еще одним ведром холодной воды.

Хотел бы я иметь мобильник. Только один человек, кроме меня, знает об этих письмах, и у

меня нет никакой возможности связаться с ней.

Я представляю, как рассказываю об этом Стэну.

А потом представляю, как он пристегивает меня наручниками к батарее, в то время, как копы

просматривают эти письма, отслеживают моего брата и учиняют ему тот же допрос, которому подвергли меня.

Нет. Ни за что.

Но, может быть, мне удастся раздобыть телефон.

Я беру все письма и засовываю под матрас. Это не самое лучшее укрытие, но я не собираюсь

держать их там слишком долго. Не думаю, что Стэн станет обыскивать мою комнату, но так

же не уверен, что не станет. Он полицейский. А я все еще подозреваюсь в убийстве.

И я не идиот.

Однако письма будут в достаточной безопасности, пока я выпью чашку кофе.

Стэн поднимает взгляд, когда я выхожу из своей комнаты. Он стоит у плиты, взбивая яйца в