Ахто Леви - Улыбка Фортуны

Серый изо всех сил старался казаться умным и положительным, он суетился, пускаясь в длинные философские рассуждения. Генерал слушал внимательно, без эмоций. Серый же, стараясь показать, как он ничего не боится, не догадывался, что ни у кого и в мыслях не было его пугать. Но Серый боялся. Потому что всегда боялся милиции, правосудия и вообще всякого начальства.

Зазвонил телефон. Генерал с кем-то более чем почтительно поговорил, затем, положив трубку, сказал:

— Прошу, товарищ... писатель, нас с вами приглашает министр.— И направился к выходу. За ним понуро побрел Серый. Они поднялись на следующий этаж, вошли в какую-то дверь и оказались в просторном помещении, где люди в форменной одежде, встав со своих мест, приветствовали генерала. Затем они прошли еще одни двойные двери и очутились в длинном кабинете, в конце которого за огромным столом, уставленным разноцветными телефонами, сидел человек. Во рту Серый ощущал противную сухость. Но как только он взглянул на этого коренастого человека с серебристой шевелюрой, с доброжелательными глазами, это ощущение исчезло. Он успокоился: перед ним сидел обыкновенный человек, встретишь такого на улице, никогда не подумаешь, что это министр. Человек встал навстречу Серому, и вот они стоят друг против друга — представители двух миров.

Встреча сторон проходила в теплой и дружественной обстановке, беседа их касалась вопросов правонарушений, перспектив в деле ликвидации преступности, а также жизни самого Серого, который понемногу понял, что министра он занимает прежде всего как человек возродившийся и это само по себе, видимо, министра радует. Словом, Серый пришел к выводу, что министр к нему расположен более чем миролюбиво. Серый вздохнул свободнее.

Его спросили, есть ли у него что-нибудь наболевшее, о чем непременно хочется рассказать. И он растерялся: наболевшего было очень много, но все нужные мысли и слова неизвестно куда подевались, разумеется, он имел что сказать министру, но никогда не думал, что представится такая возможность. Ему вспомнилось, наконец, если не все — часть передуманного за долгие годы таежной жизни, когда его перевоспитывали, и он рассказал министру о том, что если в числе десяти воспитателей есть один недобросовестный — напрасен труд всех десяти; о том, что если в числе ста пропагандирующих добро и разум находятся десять лицемеров-подлецов или дураков — старания остальных девяноста будут сведены к нулю.

Закончилась аудиенция для него в высшей степени приятно: министр спросил, нужна ли ему какая-нибудь помощь. Серый был не дурак, поэтому от помощи отказался (проявляя этим и скромность и деликатность), но признался, что ему негде жить, кроме как в «тихом уголке»...

Спускаясь по лестнице, он был бодр и весел.

Весьма удивились обитатели «тихого уголка», когда Серый вернулся целым и невредимым. И те, кто «забыл» с ним проститься, первыми радостно приветствовали его при возвращении.

Квартира, гарнитуры.

Слава, личная жизнь.

Концентрат.

В одном из административных управлений города ему выдали ордер на получение небольшой однокомнатной квартиры с видом на родильный дом. Это долго не укладывалось в голове: у него, человека, всю жизнь таскавшего свой скарб в чемодане или в мешке на собственном горбу, отныне есть свой дом! С ордером в кармане Серый резвым галопом побежал смотреть квартиру. Гордый красавец-дом словно плыл в шуме большого города и в парах отработанного бензина. В доме — лифт, мусоропровод. В квартире — персональный унитаз. Если бы в те дни его встретили бывшие друзья, они бы умерли от коликов в животе: Серый Волк шагает по городу с двумя цинковыми ведрами и щеткой для подметания пола; на шее, словно хомут, висит у него деревянное сидение унитаза... Только это были пустяки в сравнении с тем, что последовало.

Из своих соседей он более всех подружился с одним, которого прозвал Концентратом. Этот сорокапятилетний преподаватель архитектуры действительно был концентратом различных способностей: играл на рояле, водил автомобиль (которого не имел), фотографировал, говорил на нескольких иностранных языках, разбирался в искусстве и умеренно в политике, владел уникальным рецептом приготовления борща и техникой японского массажа, был тонким ценителем женской красоты, причем жил холостяком, хотя и платил алименты.

Концентрат, казалось, был создан для того, чтобы улаживать разные чужие дела, потому что своих дел, кроме работы, у него не было. Этот человек любил только слушать пластинки с оперной музыкой и тренькать на рояле, а зачем он жил — Серому было непонятно. Для него было удивительно, что тот, кто все может, ничего не хочет, тогда как обычно тот, кто ничего не может, — хочет всего. Внешне Концентрат напоминал героя фильмов и книг военного времени, этакого «фрица» с флегматичным лицом, большими ушами, выдающимся кадыком. Поселился Концентрат на одной лестничной площадке с Серым.