Чайковская - Unknown

только собственных знаний и сердца?

Жена снисходительно покосилась на него, чуть поколебалась и наконец

кивнула.

Глава восьмая, в которой описаны события по прошествии четырех лет

Дрэян понуро стоял перед отцом и выслушивал его разгромную речь, что

длилась уже минут десять. Он давно все уяснил, но повернуться и уйти было

нельзя. Если отца потянуло на чтение нотаций, нужно готовиться к длительному

монологу, прервать который вправе только мать. Но, увы, как раз сейчас мамы

не было, а брат работал в соседней комнате, дожидаясь Дрэяна: оба они

приехали из своих интернатов, чтобы переговорить об отъезде на Рэйсатру, и

оба уже отчаянно хотели обратно в интернаты. Фирэ все время сбивался и никак

не мог решить длинное математическое уравнение: резкий голос отца не

позволял ему сосредоточиться и сообразить.

– Ты можешь ехать, – подытожил господин Кронодан, хлопнув ладонью по

столу. – С твоей стороны это будет выглядеть как дезертирство, учитывая

полувоенное положение Оритана, но твой дед прав: лучше бегство на Рэйсатру, чем этот ваш… габ-шостерский патриотизм! А Фирэ останется здесь.

В соседней комнате что-то стукнуло. Наверное, брат выронил книгу, решил

Дрэян. Фирэ признавался, что чрезвычайно хочет уехать отсюда. Сейчас его

постигло жестокое разочарование.

– Отец, но дело не только в габ-шостерах, – подняв голову, заговорил молодой

человек. – Это сознательный выбор. Мы с Фирэ в самом деле хотим уехать в

Кула-Ори и предлагаем последовать за нами вам с мамой…

– Об этом не стоит и говорить, – поморщился мужчина, чопорно поправляя

воротник наглухо застегнутого камзола. – Мы никуда не поедем. Эйсетти –

наша родина. Фирэ тоже остается: ему необходимо учиться. Я давно уже

считаю, что сын у меня один.

– Отец! – в отчаянии воскликнул Фирэ в другой комнате. – Ну что вы говорите?!

Дрэян молча развернулся и вышел вон. В глазах его стояли слезы обиды. Он

ожидал услышать от отца что угодно, только не это.

Фирэ выскочил в кабинет, закрыл дверь и горячо заговорил о старшем брате, но

Дрэяну это было уже не интересно, и он направился в зимний сад. Снаружи

стоял трескучий мороз, а здесь было всего лишь чуть прохладнее, чем в доме, все зеленело и цвело, а птицы, бабочки и стрекозы летали поближе к

осветителям, принимая их за подарки солнца. Кто-то говорил, что если

некоторое время стоять на свету, имитирующем солнечные лучи, настроение

улучшается. Но Дрэяну не помогло и это.

Пусть бы для начала пришли к согласию в Объединенном Ведомстве, а потом

пеняли на исполнителей! Неужели гвардейцу след решать, выполнять ли ему

приказ начальства?! Ведь нелепица! Его назначили командовать отрядом

курсантов, порекомендовали установить надзор над домами северян Эйсетти.

Ал и Тессетен преувеличили: погромов Дрэян не дозволял, все в рамках устава.

Другие гвардейские отряды, бывало, применяли силу, но у него все обходилось

беседой, после которой светловолосые ори собирали вещи и покидали Оритан

навсегда. Дрэян не испытывал к ним ни симпатии, ни вражды. Настоящие

аринорцы – те да, раздражали своими амбициями. А здесь – люди как люди.

Видал он таких южан, что лучше бы не видеть. Да вот хотя бы взять Саткрона и

его семейку. Там и мать, и отец откровенные габ-шостеры, так и рвутся в

Ведомство. И чем они лучше жителей Ариноры, которых меньше ори и которые

нетерпимее и агрессивнее своих черноволосых врагов. Во всяком случае, южан

они вытеснили из своих городов еще в прошлом веке. И националистические

течения на Ариноре появились много раньше, чем на Оритане. Да и ори

хороши. Но все-таки северяне посеяли ветер, а теперь невиновные пожинают

бурю.

Вот потому Дрэян и хочет обрубить концы, освободиться от жестокой

повинности и полностью изменить свою жизнь. Пока он на Оритане, ему никуда

не скрыться от вышестоящих властителей его судьбы и судеб тысяч людей. А на

Рэйсатру действуют совсем иные правила. Там за главного – светловолосый ори

Тессетен, мужчина невероятной воли и бесстрашия, недаром его мороком

служит образ громадного золотистого тура. Вскоре к нему присоединится

знаменитый ори Ал и даже – возможно (как говорил дед) – сам кулаптр Паском.

Там не будет всех этих эстетствующих болванов, занятых вопросами наций и

войны. Там все силы направлены на жизнь, а не на приближение смерти, запрятанной в глубокие шахты под землей. Там все по-честному. Во всяком