Чайковская - Unknown

впоследствии узнал лишь со слов Ала и его друга. С их слов и мыслей.

Хозяин отправил его стеречь дом, а сам повез жену на занятия в Новую Волну.

Волк лениво слонялся по саду, гулял вокруг дома, забирался в прохладную воду

пруда и шуршал камышами.

Тем временем Ал нагрянул в Совет и стал искать Учителя, который вместо

преподавания сегодня должен был находиться тут. Он собирался просить

Паскома участвовать в их с Дрэяном Поединке в качестве наблюдателя.

Объединенное Ведомство было целым городком внутри большого города.

Выглядело оно как гигантская сфера, увитая множеством «орбит»-дорог, каждая

из которых автономно вела на свой сектор и как дополнительная конструкция

поддерживала здание.

К Ведомству вели два основных шоссе, прямых и широких. Между ними от

Храма простирался водный канал, закованный в мрамор набережной. На одной

стороне рукотворного озера стоял, опираясь на аллийский меч, мужчина, и его

мраморные глаза взирали на далекую пятигранную пирамиду Храма. Так

казалось. На самом же деле на противоположном берегу канала, спиной к

колоссальному пятиграннику высилась мраморная фигура женщины. Если

мысленно продолжить взгляд мужчины и взгляд женщины, становилось

понятно, что смотрели они вовсе не на постройки, а друг на друга. Это были

Тассатио и Танэ-Ра, любимые герои всех ори и аринорцев, прошедшие в

древней аллийской легенде тысячи тысяч поколений. Они должны оставаться

навеки разделенными – и вечно соединенными той странной причудой

Природы, которую люди назвали любовью.

Каждая грань Храма символизировала одну из составляющих человеческого

«куарт», личности, которая была неразрывна с памятью. Утрачивалась память –

дробилась личность, дробилась личность – и тем сильнее утрачивалась и память

о ней в каждом новом воплощении, оставляя лишь обрывки воспоминаний, похожих на несбывшиеся грезы, на оборвавшийся дальний мотив неведомой

песни. Не оттого ли теперь медленно разрушался вечный Храм, призванный

отражать собой небеса и земное? Две поверхности из пяти – дымчатая темно-

серая и тусклая светло-золотистая – высились за спиной Танэ-Ра, обращенные к

Ведомству в напоминание о бренности всего живого. Некогда они сверкали, отполированные подобно зеркалам. Когда-то в Храм приходили ради

праздников и прогулок, и здесь все становились счастливыми – храм наполнял

прикоснувшихся к нему жизнью и надеждами, которые, впрочем, осуществлялись всегда.

Теперь гигантский полукристалл служил лишь местом, где по традиции

отмечали Теснауто, никто не ухаживал за ним, как в былые времена. И Храм

остался посреди города, ветшающий, словно и сам недоумевая: зачем он тут

нужен?

– Видишь?

Паском стоял у панорамного окна своего кабинета и даже не оглянулся, когда

вошел тринадцатый его ученик. Ал приблизился и проследовал за взглядом

кулаптра. Тот же смотрел на дальний Храм, залитый лучами застрявшего в

зените светила. Оно и по ночам заходит теперь всего на час, когда наступает

короткое приполярное лето.

– Пусть о вас думают только хорошее, Учитель.

– Да будет «куарт» твой един, Ал. Как ты думаешь, догадывался ли Кронрэй, когда много тысяч лет назад возводил эту пирамиду в честь аллийцев, что жизнь

ее закончится вот так? – Паском покосился на него, не более, но во взгляде

сверкнуло что-то, позволившее Алу догадаться: Учитель испытывает его.

– Может быть, то, что я скажу, прозвучит кощунственно, но я иногда радуюсь за

Кронрэя… и других… и за себя… В общем, я изредка думаю, что даже хорошо, что мы ничего не помним теперь о своем прошлом…

– Это не кощунственно. Это, скорее, малодушно, – усмехнулся старый кулаптр.

– Но таково наказание, и оно закономерно. Кто нарушает ход событий, тот

карает сам себя. Не кто-то накладывает на нас проклятие – мы сами проклинаем

себя, вредя своему «куарт» и «куарт» своих учеников. Поврежденный дух-

личность не может помнить, а если и помнит, то лишь какие-то бессвязные

частички целого. Вот почему я так стремлюсь восстановить твою целостность и

заставить тебя вспомнить. И, поверь, в точности так же бьются сейчас за своих

учеников все Помнящие, кто еще остался на планете… Эти две грани, – он

указал рукой в сторону пирамиды Храма, – они смотрят сюда… Ты же знаешь, что они символизируют…

Ал кивнул. Они символизировали начало и финал, а стояли рядом, поскольку