Unknown - i 26e4bd29fedd5b52

чертовщину, свою неопытность как писателя. Некоторые

свои работы он пересматривал вновь и вновь, дорабатывая

и пытаясь им придать не литературное даже, а нравствен-

ное совершенство, выразить с их помощью то, что так хотел

и, как ему казалось, всё ещё не мог донести до людей. Это

Восприятие публики

205

«Портрет», «Ревизор» со специально дописанной к нему

«Развязкой» и дело всей жизни — «Мёртвые души», а из ма-

лороссийских — лишь «Тарас Бульба» (если не брать в рас-

чёт сокращения некоторых мест в «Вие»). К другим украин-

ским работам Гоголь уже не возвращался, полагая, что эта

тема давно им исчерпана — и прежде всего для себя.

Именно последующие произведения Гоголя позволи-

ли Белинскому, и не только ему одному, провозгласить

его главой русской литературы, а самому Гоголю — иметь

право считать себя таковым. Свою миссию, обрушившую-

ся на него после неожиданной и трагической для русского

Космоса гибели Пушкина, он воспринимал как огромную

нравственную ответственность. Ведь он наследовал тому, кого бесконечно уважал и перед талантом и личностью

которого преклонялся — как особенно цельными и гармо-

ничными, как писательским и общественным идеалом268.

Фигура Гоголя заслонила собой других литераторов, подчас незаслуженно забытых потомками. И поэтому в па-

мяти остались именно его сочинения на украинскую тема-

тику и тот образ Малороссии, который содержится в них.

Именно писателю такого масштаба, как Гоголь, было суж-

дено придать этому образу цельность и завершённость.

268 Об отношении Гоголя к Пушкину см., например: Манн Ю. В. Указ.

соч. С. 257, 349, 472–475; Золотусский И. П. Указ. соч. С. 195–200.

Глава VII

«Тарас Бульба»: объединение образа

Пока что между «узнанной» и «признанной» этно гра фи-

ческо-казачьей Малороссией и историческим образом этой

земли как «Руси» продолжал сохраняться ментальный за-

зор, пласты ещё не были сведены друг с другом. А посколь-

ку тот или иной образ — это скорее чувство, ощущение, нежели сухое рациональное познание, то быстрее и надёж-

нее свести их и сделать цельным могла именно литерату-

ра — этот кратчайший путь к душе и сознанию и человека

в отдельности, и общества в целом.

Только контекст этого поиска стал немного иным. На-

чиналась новая эпоха — эпоха национализма. Постепенно, с 1830–1840-х годов в общественном сознании России на-

чинает происходить политизация прежнего романтиче-

ского увлечения «народом», его этнографией и культурой, и утверждаются понятия о «народе» как основе истории

и её главной движущей силе. В категориях «народа» начи-

нает осмысливаться и текущая действительность. И Мало-

россия оказалась в самом центре нового интеллектуаль-

ного и политического течения. В недалёком будущем её

судьба станет одним из главных предметов общественного

внимания, а сама она — полигоном, на котором действо-

вало и противодействовало друг другу несколько зародив-

шихся в это время национальных проектов (общерусско-

малорусский, украинский, польский), обладавших своими

образами этого края: его народа, истории и даже геополи-

тических очертаний и цивилизационной принадлежности.

И в поле зрения всё чаще оказывались уже другие террито-

рии: помимо Левобережья осмысливались ещё и Правобе-

«Тарас Бульба»: объединение образа

207

режье, Волынь, а затем и Галиция. Гоголь застал самое на-

чало этих процессов, но сразу уловил их суть и дал на них

свой ответ.

В 1830 году собиратель фольклора и литератор И. В. Ро-

сковшенко писал своему коллеге И. И. Срезневскому

(в будущем известному филологу-слависту и этнографу):

«Если бы явился между малороссиянами гений, подобный

Вальтер Скотту, то я утвердительно говорю, что Малорос-

сия есть неисчерпаемый источник для романов историче-

ских. Ни Шотландия и никакая другая страна не может

представить таких разительных картин, как Малороссия, особенно с XVI века»269.

Пускай утверждение о малороссийской истории

как «самой-самой» прозвучало чересчур безапелляцион-

но: по своей «пригодности» для исторических романов

Малороссия ничем не отличалась от любой другой страны.

До известной степени это простительно человеку, неравно-

душному к истории своего родного края. Хотя, конечно же, во всём должна была быть мера. В украинской среде вообще