Unknown - i 26e4bd29fedd5b52

ный атрибут и условие «национализации» этнических кол-

лективов, их превращения в нации (в том числе и русскую).

Новые внешние и внутренние вызовы заставят по-иному

осмысливать и весь русско-малороссийский контекст.

А то, что «элементы собственно русского характера»

журналисты считали пока неуловимыми, вполне объяс-

нимо. Это, с одной стороны, был взгляд «изнутри» этноса

(трудно увидеть здание и отличить его от других, находясь

внутри него). А с другой — взгляд человека из европеизи-

рованного общества («очужеземленного», по словам само-

го автора статьи, или «объиностранившегося» — по словам

Гоголя). «Открытие» великорусской народной культуры

только набирало обороты. Знакомство с малорусской на-

родностью (то есть этничностью) помогало увидеть и соб-

ственно великорусские черты. А также понять, что в обли-

ке и культуре великороссов и малороссов было различным, а что близким, отличающим их от других народов (напри-

мер, поляков) и делающим частями одного Русского мира.

Основное настроение после знакомства с повестями Гоголя

256 Сын Отечества. 1824. Ч. 97. С. 37–38. Рецензия на роман В. Нарежно-

го «Бурсак».

190 Украина в русском сознании. Николай Гоголь и его время

сводилось как раз к тому, что в малорусскости стали видеть

проявления национальной русской природы.

Ещё Карамзин в своей «Истории» рассматривал Русь-

Россию как триединство русских племён-народностей.

В этом он следовал всей предыдущей отечественной (мо-

сковской и западнорусской) интеллектуальной тради-

ции. И в частности, знаменитому «Синопсису», который

в 1674 году был написан ректором Киево-Могилянской

коллегии, архимандритом Киево-Печерской лавры Инно-

кентием Гизелем и на целое столетие стал российским

учебником истории. В нём эта концепция единого русского

народа была подытожена и представлена наиболее полно

и последовательно257.

Не всё русское общество, особенно «открыв» Малорос-

сию, автоматически было готово считать русским бывший

«казачий народ». И. Долгорукий остро ощущал разницу

между близкими ему великороссами и малороссиянами, в большинстве случаев отдавая преимущество первым.

«Нет, всё мне чужое за областью той, в которой я родил-

ся», — восклицает князь, относя к таким «чужим» областям

Курляндию, Украйну и Вятку. «Другие избы, другой язык, другие люди», — констатирует он, покидая «область хохлов»

и въезжая в Орловскую губернию258. У малороссов «язык, одежда, облик, лица, быт жилища, поверья — совершенно

не наши!» — вторит ему в «Московском телеграфе» Николай

Полевой. На этот край он глядит как на что-то чуждое: «Ма-

лороссия, не сделавшись доныне Русью, никогда и не была

частью древней Руси, точно так же, как Сибирь и Крым»259.

То, что Крым тогда не воспринимался как русская зем-

ля (хотя именно там принял крещение князь Владимир), было абсолютной правдой. Долгое время Крым для Руси —

смертельно опасный противник, часть враждебного «ор-

257 Мечта о русском единстве. Киевский синопсис (1674). М., 2006.

258 Долгорукий И. М. Путешествие. С. 55, 191–192.

259 Цит. по: Манн Ю. В. Указ. соч. С. 244.

Восприятие публики

191

дынского мира». После присоединения к России его образ

меняется. Крым становится Тавридой — так на древний

манер предпочитали тогда называть полуостров. Таврида

воспринималась как уникальный регион, в котором соеди-

няется несоединимое: татарская «Азия», античность (образ

которой Россия усиленно поддерживала, например давая

новым городам греческие по форме названия) и романти-

ческая живописная «Италия», олицетворяемая Южным бе-

регом. По мере освоения полуострова постепенно начнёт

«проступать» ещё один мир, по времени расположенный

между «античностью» и «Азией»: его дотатарское христи-

анское прошлое. И уже потом Крым станет всероссийским

курортом и русской этнической территорией. Но даже

не это, а две войны, Крымская и Великая Отечественная, и две героические обороны его сердца — Севастополя сде-

лают Крым русским. Омытый кровью русских воинов (всех

национальностей, но русских потому, что стояли за Россию), покрывший себя неувядаемой славой, символ стойкости

и героизма — Крым навсегда станет русской землёй, заняв

в русском сознании особое, священное место260.

260 И такой образ Крыма и Севастополя — это уменьшенный образ са-